Стражи границы

Скипа Нина

Миндон помолчал, потом поднял на Яромира глаза.

— Вы что, взяли ее только для меня?

— Почему это тебя удивляет?

Миндон неуверенно улыбнулся.

— В самом деле, после того, как вы занялись моим гардеробом, это уже не должно вызывать удивления. Хотя, я полагал, что вы купили мне одежду только для престижа. Чтобы не стыдиться, что у вас такой оборванный слуга.

— Ты угадал, — улыбнулся Яромир. — Но корзинку с завтраком мы тоже прихватили с собой по самым эгоистическим соображениям. После проведенного Всеволодом сеанса лечения ты не в состоянии терпеть голод. Муки голода в каких-нибудь полчаса доведут тебя до обморока. И что нам с тобой

после этого делать?

— Да, действительно, — согласился Миндон, открыл корзинку, достал оттуда бутерброд и принялся его жевать.

— Хотелось бы мне знать кем он все-таки был до того, как стал послушником, — еле слышно прошептал Яромир, отошел к пруду и обнял жену. — Ну что, рыбки сыты? Пойдемте, господа.

Глава 3 В какой день лучше сделать выходной?

Миндон провел их по всему пагодному комплексу. Бывший послушник оказался прекрасным экскурсоводом. Гораздо лучшим, чем Пушьямитра в Бхарате. Но оно понятно. Пушьямитра — махараджа, его образование предусматривало изучение множества различных вещей, вот только не предусматривало подробное ознакомление с достопримечательностями Индии. Миндон же последние шесть лет только и делал, что предавался благочестивым размышлениям на религиозные темы в свободное от вскапывания грядок время. К тому же у него был духовный наставник, помогающий ему в этом богоугодном деле. Так что бывший послушник сумел рассказать много. Например, об обретении святыни. По преданию, сам Будда передал двум братьям-купцам в качестве драгоценной реликвии восемь своих волосков. Братьев пошерстили в дороге, так что домой они довезли только четыре, но восемь — число священное. Так что волоски подумали, подумали, да и размножились прямым делением. И вот тут-то бирманцы и оплошали. Вместо того, чтобы разделить восемь волосков пополам, потом, когда они размножаться, снова пополам, и так далее, пока не обеспечат потребности всех бирманских храмов и паломников, они построили пагоду и замуровали волоски там. А чтобы подчеркнуть, какая великая драгоценность заключена в пагоде, ее вызолотили, точнее, обложили тоненьким золотыми листочками. Говорят, ее приходится часто ремонтировать. Каждый раз ее обкладывают новым слоем кирпича и золотых листьев. Здесь, конечно, всяк волен понимать по-своему, а Всеволод уверился, что это делают только потому, что золотые листочки очень быстро обрывают на сувениры. Спорить с ним никто не стал. Всеволоду виднее — у него работа такая.

На число «восемь» Миндон обратил особое внимание.

— Взгляните на эту пагоду, господа, — говорил послушник. — Здесь восемь ниш, в них восемь статуй Будды. Я уже говорил вам про это мистическое число, господа. Восемь, вот истинное число Вселенной. Судите сами, господа! Сколько сторон света? Восемь! Сколько планет в солнечной системе? Тоже восемь. Сколько дней в неделе?

— И в самом деле, сколько, Данушка? — не выдержал Яромир.

Послушник оторопел от неожиданного обращения. Нет, он уже имел возможность слышать, как Яромир называет Лучезара Зарушкой, Милорада — Радушкой, а полковника Всеволода — Севушкой. Но подобного отношения к своему имени Миндон не ожидал.

— Тоже восемь, — улыбнулся он. — Нет, в Бирме вполне стандартный календарь, господа. Только в вашем стандартном календаре наличествует пробел.

— Мы что же, ухитряемся проспать восьмой день недели и ничего не замечаем? — удивился Яромир.

— Совершенно верно, господин. Потому как этот восьмой день недели начинается после захода солнца в среду и кончается перед рассветом в четверг. Ему соответствует северо-восток и невидимая планета, которая вызывает затмения Солнца и Луны. Это, кстати, тоже планеты.

— Забавно, — отметил Яромир. — Прямо-таки мнимые единицы какие-то. Или же гипотетический демон Максвелла. Бирманцы были большими юмористами в старину!

— Не без этого, — поддержал его Всеволод. — Послушай, Данушка, а на современных календарях в Бирме тоже рисуют восемь дней?

— Да, конечно. Только это не всегда получается смешно. Точнее, не для всех. Некоторые хозяева делают выходной для своих работников именно в этот, восьмой день. У меня он тоже был выходным все время, которое я провел в монастыре. Кстати, это единственные ночи, в которые мне удалось поспать.

— Черт побери, это очень практично! — восхитился Яромир. — Как ты думаешь, Севушка, а что если и нам ввести такую моду в Верхней Волыни?

— Не пройдет, — хмыкнул Всеволод. — Вы еще не забыли? Ваш наследник хоть и не так популярен, как вы, но тоже пользуется всеобщей любовью.

— Да, действительно. Еще решат, что я за время плавания из ума выжил. А может, скажут, что на меня так повлияла семейная жизнь.

— Думается, во всем обвинят именно вашу семейную жизнь, Яромир, — засмеялся Всеволод. — Скажут, что жена вас замучила настолько, что вы начали мечтать о выходной ночи.

Яромир расхохотался и обнял жену.

— В таком случае, придется обойтись без реформы календаря, господа! — сквозь смех проговорил он. — Миндон, здесь есть где перекусить?

— Разумеется.

— Отведи нас в местечко поцивильней. Ты как, уже справился с корзинкой?

Миндон кивнул. Он пытался растянуть еду на целый день, но Всеволод наградил его совершенно неприличным аппетитом. Вот только недавно, кажется, он дожевал последний пирожок, а уже снова не прочь поесть.

— Вот и отлично. Заодно купим тебе сухого пайка на дорогу. А то ты до корабля не дойдешь.

На следующий день, верхневолынцы прихватили набор стаканов, графин и еще кое-что по мелочи и прямо с утра отправились в лавку уже знакомого торговца. Анируда уже ждал их.

— Здравствуйте, господа! Заходите, отдохните, выпейте чашечку кофе. Вы принесли стекло? — купец выпалил все это на одном дыхании. Вежливость — вежливостью, но дело делом! Он напоит кофе всю компанию, ему не жалко, но интересно же посмотреть, что там за товар, который собираются ему сбыть по таким астрономическим ценам.

— Здравствуйте, уважаемый, — весело ответил Яромир. — Мы с удовольствием принимаем ваше предложение попить кофе и отдохнуть. А пока мы будем предаваться этим нехитрым занятиям, ты сможешь посмотреть поближе наш товар. Понравится — сможешь приобрести партию, нет — повезем в столицу.

Янош и Лучезар подошли к прилавку и стали осторожно разворачивать принесенные свертки. Анируда бросил на них жадный и любопытный взгляд и с сожалением скрылся в подсобке. Через несколько минут он появился с кофейником и чашками. Низенький, полный человек, вероятно помощник купца, притащил полный поднос всевозможных сластей.

— Прошу вас, господа, — радушно проговорил купец, ставя на столик перед посетителями кофе и сладости. — Не откажитесь от моего скромного угощения.

Верхневолынцы взяли маленькие чашечки. Кофе был превосходен. Лучше бы не сварила и Джамиля.

Купец подошел к стойке и принялся осматривать стаканы, кувшин, сухарницы. Он смотрел их на просвет, вертел в руках, постукивал по ним серебряной ложкой, наконец, решительно повернулся к своим гостям.

— Ваш товар пришелся мне по вкусу, господа. Но цену вы просите немалую.