Стражи Ишме-Шмаша
Шрифт:
Я видел, как это было!
Нет, самого духа я не видел и тогда. Как рвал – видел, век бы такого не видеть! А хатаниш – нет.
И забыв обо всём, я кинулся на врага.
На врага! Я не видел его, но разве это имеет значение? Я схватил какой-то камень и бил им, плохо понимая куда, и рука моя скользила сквозь воздух не находя цели. Я орал и выл в бессильной ярости, не понимая - как же так! Ведь он рядом! Я чувствую! Я бы убил его, если бы видел. Я бы его убил! И плевать, что они бессмертны. Даже голыми руками. Я умею. Я воин. Почти пятнадцать
Хатаниш не тронул меня, иногда мне кажется – он не видел меня тоже.
Наверно он ушёл, не знаю…
Но с тех пор я начал слышать их рёв. И я рад. Когда-нибудь голодный дух хатаниш придёт за мной, и мы встретимся лицом к лицу!
Небо смотрит на меня.
– Исин, - её тёмные глаза смотрят прямо в мои, и улыбаются. – Я пришла к тебе.
Такая красивая… стоит, чуть наклонив голову на бок, короткая смешная чёлка падает на лоб. Она протягивает мне руку, и я тянусь к ней.
За её спиной стоит зверь.
– Эй!
Кудда трясёт меня за плечи. Кажется, я всё-таки заснул.
– Эй, ты чего? – взволнованно шепчет он.
Я мотаю головой, сажусь, пока ещё не понимая.
– Ты кричал, Исин. Нельзя! – шепчет он.
– Тихо! А то духи услышат и придут.
– Пусть приходят, - зло буркнув, я поворачиваюсь к нему спиной.
Кудда долго стоит надо мной, потом, кажется, уходит, махнув рукой. Сейчас лучше больше не спать, иначе всё начнётся с начала.
Этот сон я видел много раз. И я прекрасно знаю, что этот зверь и есть голодный хатаниш – огромный, лохматый, с гнилыми зубами и глазами полными раскалённых углей. Над ним вечно вьются мухи, словно над падалью. Я никогда не видел его наяву, но точно знаю – это он, иначе и быть не может. Зверь никого не убивал в моём сне, не кидался, не рычал, брызжа зловонной слюной. Он просто стоял. И это было хуже всего. И каждый раз я просыпался в холодном поту не от страха за свою жизнь, и даже не за неё я боялся… просыпаясь, я уже не мог вспомнить. Было что-то ещё!
Но однажды я вспомню. Отчего-то казалось – это невероятно важно.
Небо подмигивает мне звёздами с вышины.
Ужасно хочется пить, во рту давно пересохло… а ручек сверкает и манит прохладой, звенит между камней. Нельзя. Нельзя… Язык словно деревянный, шершавый, распух, не ворочается.
Да послать всё это в Илар! Это не мои законы, к демонам! Я не верю, что вода в этом ручье несёт смерть, я видел, как из него пили звери и птицы, я видел, как рыбы плескались в его воде. Просто здесь ничего нельзя! А я решил слушаться и верить. Да пошло оно всё в Илар! Всю свою жизнь я поступал иначе: пил, когда хотел пить, хоть воду, хоть вино, и ел, когда хотел есть, и врагов я убивал, а не прятался, изображая мертвеца. Только здесь ничего нельзя. Стражи… Демоны!
Встать сейчас и уйти, и делать всё так, как привык. Жрать хочу, мясо хочу! Пол года мяса не видел, - здесь
Уйти? Сейчас...
Лежу и смотрю в небо.
– Исин, - её тёмные глаза смотрят прямо в мои, но улыбки в них нет. – Зачем ты пришёл?
Это снова сон. Или не сон? Так было. Это просто память.
– Я пришёл за тобой, Элили. Я хочу уйти. Пойдём со мной.
– Нет, - отвечает она, - я не пойду. Моё место здесь.
– Тогда я уйду один.
– Ты испугался, Исин? – кажется, в её глазах мелькнула усмешка. – Ты испугался наших духов?
Хотелось ударить её, честное слово! Что она понимает! На кой сдались мне их духи? Чего ради мне изображать из себя покойника… или героя? Я так и не понял в кого играю. На кой прятаться за дурацкими бубенцами, не смея даже посмотреть в глаза врагу? Я не привык!
Ради неё? Она не моя. Она не простит и не будет со мной.
Я убил её отца. Просто. Пристрелил, со спины, без лишних затей и угрызений совести. Я был на войне и убил врага. Элили, гордая дочь майрушского сотника Мессилима. Наши войска пришли в Майруш прошлым летом, взяли город.
Её я встретил на следующий день, у ворот, она хотела уехать. Ведь я мог бы просто забрать её, как трофей из побеждённого города, притащил бы в Аннумгун, была бы моей рабыней… или женой, если б пожелал. Я бы пожелал, и куда бы она делась?!
Вместо этого - попёрся на край света к каким-то её родственникам. Зачем? Теперь я страж, живой мертвец. Я ничего больше не хочу, я даже её больше не хочу – нет сил.
– Исин, - тёмные глаза смотрят прямо в мои…
А небо до краёв полно звёзд.
* * *
– Эй! ровнее мажь, а то учует! – сдавленно шипит Лукани.
– Да пошёл ты! – в голос говорю я, и он подпрыгивает, истерически машет руками на меня. Как же! Громко говорить здесь нельзя.
Я злой и голодный. Меня послали вне очереди, заменить его напарника, который недавно слёг. Всего день дали нормально отдохнуть. Потом перед дежурством - сутки голодовки и уединения на пустыре, иначе, говорят, злые духи хатаниш не поверят, разорвут. Эти сутки я спал, благо, давно привык спать в прок, когда нет других дел. Но жрать всё равно охота, не хуже голодных демонов. Ещё сутки. В конце-концов я сдохну здесь.
Лукани беззвучно ругается сквозь зубы, я спокойно мажу себя глиной с ног до головы. Надо, так надо.
Глотнул напоследок из кувшина мутной воды.
– Пошли.
* * *
– Я выхожу замуж, - сказала Элили вчера.
На этот раз она не смотрела в глаза, словно боялась, словно я - тот голодный злой дух. Старательно отводила взгляд. Я молчал.
– Он пастух. Абисарахи, - её голос так старался быть твёрдым.
– Мой дядя уже дал согласие. Женщина не может долго жить одна, у меня нет ни братьев, ни отца…