Стражи утраченной магии
Шрифт:
Он улыбнулся.
— Прошу вас, не беспокойтесь за этого юношу. Он и оба пеквея будут сегодня дорогими гостями в моем доме. Если они пожелают, завтра я провожу их до вашего лагеря.
— Постарайся сдержать свои слова, нимореец, — сказала Глаза Зари. — Тревинисы бывают верными друзьями, но опасными врагами.
— Я это знаю, — серьезным тоном произнес Арим. — Даю вам слово, что с моими гостями ничего дурного не случится. Я клянусь вам сиянием глаз моей королевы. И да погаснет их благословенный свет для меня навеки, если я нарушу свою клятву.
Произнесенные слова подействовали на Острый Меч. Он достаточно хорошо знал ниморейцев и понимал, что принесенная Аримом клятва являлась наиболее весомой, поскольку королева Нимореи была не только правительницей, но и духовной предводительницей своего народа. Если Арим-ремесленник нарушит эту клятву, то станет в глазах соплеменников изгоем и вероотступником.
Будучи людьми простыми и честными, привыкшими судить о других по тем же меркам, тревинисские воины посчитали эту клятву достаточной. Если же Арим дал слово, имея на душе злые намерения, то он уже проклял себя и им нечего бояться. Они распрощались и, чтобы побыстрее добраться до лагеря, не пошли, а побежали.
Джессан глядел им вслед и изо всех старался, чтобы его мужество не убежало вместе с ними. Сейчас он чувствовал себя еще более одиноким, оказавшись в чужом месте, рядом с чужим человеком и вынужденный нести ответственность за двоих пеквеев. Джессан скрестил на груди руки, широко расставил ноги и вернулся к тому, ради чего они так долго сюда добирались.
— Как я уже начал говорить…
— Прости, добрый господин, — мягко перебил его Арим. — Позволь узнать, как тебя зовут.
— Я еще не выбрал для себя имя, — покраснев, ответил Джессан. — Пока же меня зовут Джессан. А это — мой друг Башэ и его бабушка.
Нимореец грациозно поклонился всем по очереди.
— Меня зовут Арим, — сказал он и сделал изящное движение рукой. — Мое жилище находится неподалеку отсюда. Если вы окажете мне честь и пойдете со мной, там мы сможем неплохо подкрепиться едой и питьем и поговорить, никому не мешая.
Бабушка окинула ниморейца пристальным взглядом. Тот спокойно выдержал ее взгляд.
— Не знаю, как ты, Джессан, — неожиданно сказала Бабушка, — но я бы не прочь пойти туда, где я могла бы смыть пыль со своих ног.
Протянув руку, Бабушка потерла пальцем кожу на руке ниморейца.
— Скажи, черный господин, твоя краска сходит?
Бабушка вперилась в свой палец, разглядывая его в сумеречном свете.
— Не сходит, — с неподдельным восхищением произнесла она. — И где ваш народ берет такую стойкую краску?
— Моя кожа не покрашена никакими красками. Она у меня черная с рождения. У всех ниморейцев кожа имеет черный цвет.
— Теперь я точно могу умереть, — с полной определенностью заявила Бабушка. — Я видела эльфа и людей, у которых кожа цвета ночи.
— Надеюсь, что ты еще долго не умрешь, — учтиво произнес Арим.
— Ха-ха! — усмехнулась Бабушка и снова ткнула в него пальцем. — Мы с тобой оба еще долго не умрем.
ГЛАВА 25
Арим привел их на улицу, целиком состоявшую из каменных и деревянных жилых домов. Все они стояли впритык друг к другу, разделенные лишь стенами. Такой способ постройки был выбран не только ради экономии земли, которой всегда не хватает в городе, окруженном крепостной стеной. Еще одной причиной было сбережение тепла во время суровых и холодных зим, свойственных этим северным краям. Лишь немногие дома имели окна, позволявшие холоду проникать внутрь. В темноте все строения выглядели одинаково, белея каменными стенами. Башэ сонным голосом спросил Арима, как он узнает, который дом его. Арим начал объяснять, но в это время пеквей шумно зевнул, отчего у него даже хрустнули челюсти, и ответа не услышал.
Арим ключом отпер дверь, объяснив, что воры являются печальным обстоятельством жизни в Мианмине. Джессан поморщился при виде странной привычки местных жителей запирать свои дома и вновь подумал, что же заставляет этих людей жить в столь ужасном месте. Он с гордостью сообщил, что тревинисам нет необходимости запирать свои хижины. Арим улыбнулся и сказал, что Джессан должен быть счастлив, появившись на свет в облике благородного тревиниса.
Джессан всегда испытывал некоторую тяжесть, оказываясь в замкнутом пространстве жилья. Что же тогда говорить о доме, не имевшем окон? Домик Арима был скромным и состоял всего из двух комнаток. Первая служила ему гостиной и столовой, а во второй он спал. Комнаты были красиво убраны. Со стен свешивались воздушные змеи. В очаге мерцали и переливались оранжево-красные угли. Очаг Арима был приподнят над полом, имел коническую форму и находился в самом центре комнаты. Пол устилали мягкие и толстые коврики с красивыми узорами. Арим принес еще несколько ковриков и предложил гостям устраиваться поудобнее, пока он будет готовить ужин.
Башэ и Бабушка улеглись возле огня и вскоре заснули. Джессан ложиться не стал, а сел возле двери, стараясь держаться как можно ближе к выходу. Он был полон решимости не спать и следить за этим странным ниморейцем. Однако усталость насыщенного событиями дня одолела и его. В доме было тихо; толстые каменные стены гасили городской шум, а коврики заглушали все звуки внутри дома.
Арим двигался по комнате, приговаривая, что скоро приготовит ужин, поскольку гости оказали ему честь и согласились разделить с ним его скромный досуг. Нимореец мягко говорил, мягко ступал. Его движения отличались легкостью и изяществом, как будто он, подобно воде, струился по полу, а не передвигался на ногах. Джессан почувствовал, как начинает клевать носом. Потом его голова упала на грудь, и он заснул.
Джессана разбудил резкий голос Башэ, перемежавшийся с мелодичным голосом Арима. Пеквей восседал на высоком табурете, сделанном из роскошного темного дерева, которое было отполировано до зеркального блеска. Ножки стула покрывала затейливая резьба, изображавшая невиданных существ. Арим стоял возле очага и, судя по запаху, стряпал рыбу. Бабушка спала, и ее храп вплетался в разговор Башэ и Арима.
Джессан поднялся на ноги и, злясь на себя за проявленную слабость (посмел заснуть на посту!), довольно сердитым тоном спросил, о чем это они говорят.
Башэ повернулся к другу:
— Арим собирался рассказать мне о том, как первый эльф летал на воздушном змее. Арим, прошу тебя, рассказывай.
Арим наделал из рыбы маленькие шарики, которые обвалял в грубой муке, пересыпанной толчеными листьями и специями, издававшими сильный и терпкий запах. Над огнем Джессан увидел подвешенный котелок, в котором закипала какая-то жидкость.
Нимореец взглянул через плечо на Башэ и улыбнулся:
— Вначале я должен немного сказать об эльфах. Государство эльфов, называемое Тромек, разделено между семью древними и благородными родами. У эльфов они именуются Домами. Эти Дома часто враждуют друг с другом, и история, которую я собираюсь рассказать, произошла много веков назад, во время одной из таких войн. Никто уже и не помнит, из-за чего началась эта война. Дом Ситмаров пошел войной на Дом Вивалей. Дом Вивалей разбил своих противников. Победа оказалась настолько внушительной, что им удалось взять в плен знатного вельможу, предводителя Дома Ситмаров, а также его жену и сына. Сам предводитель, не желая выносить позор, попросил о смерти, и его желание было удовлетворено. Перед тем как принять смерть, он простился с женой и сыном. Произнеся обычные слова прощания, он успел шепнуть сыну, чтобы тот любой ценой выжил, возглавил их Дом и отомстил врагам за поражение. Сын пообещал выполнить последнюю волю отца. Знать Дома Вивалей долго спорила о том, как поступить с наследником поверженного Дома Ситмаров. Молодому эльфу было восемнадцать лет, и он вполне вырос. Однако по представлениям эльфов он считался еще ребенком, а для этого народа нет более чудовищного преступления, чем убить ребенка, пусть даже ребенка своего злейшего врага.