Стражи. По ту сторону лабиринта (короткая версия)
Шрифт:
— Да уж, кто б сомневался.
Когда Илья, в сухом и чистом, вскипятил воду, сделал вкуснейший и ароматнейший травяной чай, выставил на стол восхитительный кусок сыра и хлеб, уже вечерело. Они сидели при свете свечи и молча ели. Было вкусно, как никогда. Желтый свет придавал тепло обстановке, Арияна успокоилась и чувствовала себя немного лучше. Но... Два дня прошло. Даже не хотелось думать, что дома творится. Она вся сжалась внутри, когда представила маму. Полгорода подняты на ноги, ищут пропавшую без вести девочку... Ничего, завтра она упросит Илью отвести ее к загадочной бабушке, она будет умолять до
— Будешь спать на печи, там уже постелено.
Парень поднялся из-за стола и принялся убирать с него. Арияна уже заметила, что в избе печь была единственным пригодным для спанья местом. Ничего похожего на кровать здесь не было.
Илья закончил уборку, открыл сундук, вытащил из него какие-то покрывала, звериные шкуры и бросил на пол. Следующим из сундука появился большой кусок ткани, который тут же был приспособлен под потолком возле Арияныной «кровати» таким образом, что загораживал ее от остальной части избы.
— Все готово, забирайся.
Он помог ей взобраться на печь, задернул занавесь и задул свечу. Арияна устроилась поудобнее, прислушиваясь, как Илья укладывается на полу. Пожалуй, серьезный разговор лучше отложить до завтра. Как говорят, утро вечера мудреней. Ей казалось, что после таких переживаний трудно будет уснуть, но специфическая атмосфера избушки, запах трав и дерева быстро подействовал как снотворное.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — зевнула Арияна.
Глава 4
Разговора с утра не получилось.
Арияна проснулась и, тихонечко выглянув из-за занавески, застала Илью, вне всякого сомнения, собиравшегося уходить. Парень почти бесшумно хлопотал, складывая что-то в свою котомку. Нечаянно сбросив со стола деревянную ложку, он умудрился на лету поймать ее, бросив тревожный взгляд в сторону печи.
— Ты давно не спишь?
— Ты не собирался сказать, что уходишь?
— Конечно, собирался, просто хотел дать тебе поспать.
Поспать?! Она уже третий день как неизвестно где, без понятия, как вернуться обратно, Малыш пропал, и... У Арияны от волнения даже дыхание перехватило. Илья, видно, правильно интерпретировал выражение ее лица, потому просто сказал:
— Сейчас я ничем тебе помочь не могу, и мне надо отлучиться ненадолго...
— Пожалуйста... — Арияна хотела подобрать слова, но ничего убедительного на ум не приходило.
— Я обещал, что помогу тебе, и слов не ветер не бросаю. Просто потерпи, пока я вернусь.
Как он не понимает, что время идет!
— Я пойду с тобой! Ведь Малыша нужно поискать!
— Нет, ты останешься здесь. Одну я тебя никуда не отпущу. Ты в лесу не ориентируешься. Скорее сама заблудишься, чем дракона своего отыщешь, а неприятности к тебе так и липнут. И с собой взять не могу.
— Но...
— Если уйдешь, я за тебя больше не в ответе.
— Но...
— В печи завтрак. Можешь выходить на улицу, однако не пересекай барьер.
— Барьер?
— Когда избушка повернется на свое место, можешь ходить только по той части поляны, что перед ней. Иначе...
— Что — иначе?
— Просто не делай этого, — он многозначительно выдержал паузу и продолжил: — Внешне он защищает от любопытных, ты можешь ничего не бояться, но внутри у него есть кое-какое побочное действие.
Арияна вспомнила первый опыт с барьером и решила, что лучше не знать, как он работает изнутри.
— Но потом ты поможешь мне?
— Я вернусь около полудня. И очень прошу тебя: ничего не трогай в избе, за полог не входи — чревато последствиями, а я все равно об этом узнаю. Если хочешь уйти, говори сейчас, потом без меня уже избу не покинешь.
— Я подожду.
— Вот и отлично.
— А Малыш?
— Мы поищем его, когда вернусь. Хорошо?
Арияна кивнула, с тоской наблюдая, как Илья, окончательно собравшись, направился к выходу. Он напоследок бросил внимательный взгляд на гостью и, скрипнув дверью, вышел прочь.
Как скоротать время в чужом доме, где ничего нельзя трогать, никуда нельзя заглядывать? Сначала Арияна решила не вставать и попытаться снова заснуть. Повертевшись на печи, она посчитала овец, попыталась вспомнить правила склонения слов антамарского диалекта, представила тучки на фоне голубого неба... Ничего не получилось. Вопросы, собиравшиеся вот уже который день, не давали ей покоя. Взбила повыше подушку, устроилась поудобней... Тот же эффект. М-м-м... Пожалуй, нужно подниматься.
Нарочно медленно Арияна сползла с лежанки и застелила ее. Три минуты. Привела одежду на себе в порядок — три минуты. Расчесала пальцами волосы, заплела косу — пять минут. Эдак до обеда полстолетия пройдет. Она огляделась, нашла ведерко и решила сходить за водой для умывания. Было немного страшновато. Здесь все такое странное, вдруг она не сможет попасть обратно? Нет, Илья говорил, что выходить можно, только осторожно. Арияна улыбнулась своим мыслям и, тихонько скрипнув дверью, выглянула наружу. Зеленая трава, куст лещины слева, бабочка на одуванчике — все обыденно и нормально. Девушка ступила на ступеньку и вдохнула весенний сладкий воздух. Колодец в солнечных лучах тоже стал каким-то более приветливым, что ли. Подойдя и взглянув внутрь, Арияна удивилась, насколько глубоко вода. Ведерко на конце веревки едва полностью уходило под поверхность. Еще и половина расплескалась при подъеме. Но вкус — великолепный.
Тут-то и пришла мысль, как скоротать время ожидания. Арияна быстро вернулась в избушку и, чувствуя небольшие угрызения совести, открыла деревянный сундук. Вот хорошо: прямо сверху лежали вещи Ильи. Она вытащила сорочку и штаны, немного поколебавшись, переоделась и, свалив в кучу свое добро, понесла его наружу. Чистка заняла какое-то время, солнце поднялось значительно выше, когда ее вещи украсили бока колодца, как новогоднюю елку, чтобы сушиться под теплыми лучами и обвеваться ветерком. Арияна устроилась рядом на траве и, расслабившись, незаметно задремала. Проснулась от голода. Уже почти обед, а она так ничего и не ела! Майка и рубашка высохли, а джинсы были еще немного влажными. Подумав, что лучше не пересушивать, собрала все и забрала в дом. Может, повезет и они высохнут до возвращения Ильи. Если нет — она все объяснит, не будет же он сердиться из-за такой ерунды.