Стрела Габинчи

Орлов Алекс

Пустой кувшин, объедки, мешок из лыка.

Граф покачал головой. Вряд ли тут ели и пили разбойники, скорее это были посторонние люди.

– Едем в замок, – сказал он и быстро пошел к дороге.

Мысли у него в голове путались, хотелось посоветоваться со своим секретарем.

13

Предвидя, в каком настроении вернется его господин, Картоз ожидал его, прохаживаясь вдоль закрытых ворот и поглядывая на гвардейца, стоявшего на сторожевой башне. По его реакции можно было понять, едет ли кто по дороге к замку.

Время обеда было еще далеко,

но Картоз чувствовал голод. Он уже подумывал о том, чтобы сходить на кухню и перекусить, как вдруг часовой на башне встрепенулся и закричал:

– Его сиятельство едут!

– А точно его сиятельство-то?! – переспросили снизу часовые у ворот.

– Точно!

Лишь после этого в воротной башне застрекотал подъемный механизм и удерживаемые цепями ворота стали ложиться мостом через глубокий крепостной ров.

Увидев скакавшего к воротам графа, секретарь направился к крыльцу, чтобы там, как и положено, встретить своего господина.

Вскоре вся кавалькада влетела во двор, Виндорф бросил поводья конюху и, соскочив на мостовую, стал быстро подниматься по ступеням.

– Иди за мной, – бросил он секретарю, и тот последовал за графом.

Они шли молча, преодолев таким образом два лестничных пролета. Войдя в кабинет, граф тяжело опустился в кресло, глядя перед собой и, казалось, не замечая Картоза.

Наконец, спустя минуту или две, его сиятельство очнулся от дум, снял перчатки, шляпу и бросил их на стол.

– Садись, – коротко сказал он. Секретарь опустился на краешек стула. – Случилось самое неприятное, чего я и опасался. Обоз остановили в Королевской роще, а охрану, торговое посольство и возниц перебили. Товар, правда, не тронули, но забрали всю казну.

– И много было злодеев?

– Не меньше двух десятков на лошадях. Форнлет уверяет, что лошадей никому не давали, и я ему верю, хотя, конечно, проверить нужно.

– А ходят они свободно, ваше сиятельство? Я имею в виду людей Лефлера.

– Да, в этом им никто не мешает. Думаешь, добыли лошадей в другом месте?

– В любом случае это тоже нужно проверить, ваше сиятельство. Ну и, конечно, строго приказать всем торговцам в городе и на дорогах, чтобы немедля сообщили лордскому шерифу, если кто предъявит монеты габинчийской чеканки.

– Ты прав! – воскликнул граф и хлопнул ладонью по столу. – Ты прав, Картоз, они ведь не удержатся, чтобы не покутить – грабители по-другому не умеют! Немедленно напиши приказ, и пусть его сейчас же везут по всем дорогам и в город!

– И вы, ваше сиятельство, должны гарантировать обмен габинчийских денег на равновесные ваши или королевские.

– Зачем это?

– Чтобы торговцы не прятали габинчийское золото, ваше сиятельство. Если они решат, что габинчийское золото шерифы у них отнимут, могут и не принести. Собьют молотком чеканку и продадут металл ювелирам.

– Это ты прав. Это ты очень прав, – согласился граф. – Впиши обещание в приказ, чтобы не боялись. Что еще?

– Нужно отправить в Габинчи собственное посольство, ваше сиятельство. С извинениями и описанием обстоятельств трагедии. С перечислением наших потерь, чтобы понимали, что мы тоже старались.

– Согласен. – Граф вздохнул. – Только не пустят они наше посольство к себе в долину.

– Скорее всего, не пустят. Но нам, ваше сиятельство, главное показать, что мы все понимаем и ждем понимания от них. Возместить их казну не составит труда, вряд ли они везли более сотни-другой золотых талеров. А если их намерения были серьезными, то они, ваше сиятельство, от них не откажутся. А что до грабежа, то их на дороге не в первый раз обижают, торговля – дело рисковое.

– Верно говоришь, Картоз. Вот только мало наших уверений, нужно как-то охрану, что ли, пообещать крепкую, чтобы сотни две кирасир, да с разведкой…

– Полагаю, ваша светлость, что, если удастся повесить хотя бы парочку злодеев и привести этот случай в письменном извинении, в наших обстоятельствах это будет самое наилучшее.

– Правильно, нужно кого-то повесить. А повесим мы тех, кто пустит в оборот габинчийские деньги. Прямо сейчас пиши приказ, я поставлю подпись, и отрядим пятерых курьеров на доклад для населения. Хотя, что там пятерых! Пошлем двадцать человек, чтобы уже сегодня все торговцы знали!

– Но докладывать торговцам нужно тайно, ваше сиятельство, чтобы дело раньше слухов развивалось.

– Непременно тайно, – согласился граф. – И это тоже впиши в мой приказ.

14

Остановившись напротив лавки купца Битнера, Клаус позвенел в кармане монетами и, ухмыльнувшись, двинулся дальше – в сторону центра города, где лавки были побогаче, а товар – подороже. Теперь он мог себе это позволить.

По случаю начала новой, богатой жизни Клаус с утра натаскал воды побольше и часть использовал, чтобы помыться. Сегодня он собирался основательно потратиться на одежду, и ему хотелось, чтобы от него пахло не потом, а только мятным щелоком.

Мимо проходили простые горожане: истопники, зеленщики, трубочисты и горничные, но Клаус чувствовал себя важнее их и даже выше ростом.

Вот лавка купца Циммермана, в ней есть большое стекло, через которое видно разложенные на полке товары. Такое стекло в городе пока в новинку, и многие останавливаются посмотреть. А чтобы не лапали, к стеклу приставлен приказчик с суковатой палкой.

Клаус останавливаться не стал и двинулся дальше, ловя запахи из двух расположенных на этой улице харчевен. В одной баранину варили, в другой жарили бараньи ребрышки. Прежде Клаус старался побыстрее миновать такие заведения, чтобы не было соблазна, а теперь он, напротив, пошел медленнее, потягивая носом и нагуливая аппетит.

После покупки обновок он собирался отобедать по высшему разряду.

Насладившись наконец своим тайным преимуществом перед простыми горожанами, Клаус вошел в лавку, которая ему понравилась и показалась достойной для покупки новой одежды.

– Здравствуйте, молодой человек, – приветствовал его седой торговец, оценив посетителя наметанным глазом. С виду тот выглядел небогатым, однако торговец был немолод и опытен.

Человека с деньгами он определял сразу.

Взяв палку с медным крючком, хозяин сдвинул в сторону тяжелую занавеску, и перед Клаусом открылась другая часть помещения, с высокими зеркалами в старых бронзовых рамах и карусельными вешалками, на которых висели одежды из бархата и шелка, тонкой шерсти и вышитого альпазона. От мысли, что все это он может купить, у Клауса перехватило дыхание, однако он нашел в себе силы отказаться от такой роскоши.