Стрелы Перуна
Шрифт:
— Все! — яростно прошептал знакомый голос. — Задушил мучителя. Что дальше делать, Уруслан?
— Давай будить по одному, чтоб не всполошить всех и не наделать шума.
— Верно! Тут булгар Ангул. Сначала разбудим его.
Заговорщики растормошили болгарина Ангела Живку, веселого и неунывающего силача. Тот мгновенно сообразил, что к чему. Втроем они сломали железо в один миг. Сами цепи оставались на руках невольников, но они не стесняли движения. Главное, не зазвенеть металлом и не возбудить интереса дозорных наверху. Но заговорщики все делали тихо и сноровисто: в прошлом все они были воинами, стояли в дозорах, не раз ходили в разведку и знали, как вести себя в самых невероятных ситуациях. Приводя в чувство по два-три гребца, невольники скоро оторвали всех своих товарищей от бортов кондуры.
Теперь предстояло выбраться наверх и разделаться с охраной. Охраны было вдвое больше, и только внезапность могла помочь рабам победить.
— Выждать надобно, пока месяц склонится к западу. Сон ромеев — наш главный союзник! Катафракты не чета другим воям: крепки и бою лучше обучены.
— А как выходить будем? — спросил болгарин. — Надо бы договориться. Ты наш боил [108] , Руслан. Говори.
— Значит, так, братие. Разобьемся на четыре части, по шесть воев. В первой за старшого будет Назар-бек, во второй — Ангел Живка, в третьей — козарин Ази-батырь, в последней — перс Джага-пехлеван.
108
Боил (болг.) — воевода; командир.
— Поняли! — раздалось из темноты.
— Тише! А теперь пусть старшие назовут своих воев. Невольники зашептались. Названные присоединились к своим командирам. Споров не было: все понимали серьезность положения.
— Делаем так, — стал излагать Еруслан. — На лодии два дозорных. Один стоит на корме, другой — у выхода, на носу. Вон его тень броней отсверкивает...
Палуба только на одну треть покрывала корабль. У носа зиял проем с лесенками. Одна вела на носовую площадку, где всегда стоял дозорный, другая — прямо на палубу.
— ...Яз сначала осторожно поднимусь к дозорному, упокою его, — говорил Еруслан. — А потом пойду к кормовому веслу и поручкаюсь с другим греком. Как только трижды звякну железом, так все с веслами в руках подниметесь наверх и ударите по воям ромейским, покамест они спят. Не спутайте, где свой, где чужой. Да к тому времени уж и светать начнет.
— Да будет так! — шепотом, как клятву, выдохнули рабы.
— На трудное дело идем, братие. Не все к восходу солнышка живы останутся. Но выбирать нам не из чего: или смерть обручит нас с землей, или мы в битве обретем свободу!
— Веди нас в бой, Уруслан, — прошептали голоса. — Мы не отступим!
Между тем луна сместилась к западу. Пахнуло предутренним холодком.
— Ну, я пошел! — решительно выдохнул Еруслан.
— Помоги тебе Христос!
— Пусть аллах хранит тебя!
— Адонай даст тебе силы!
— Тенгри-хан, помоги ему!
— Перун, веди меня! — выдохнул русс и, стараясь не звякнуть цепями, скользнул к лестнице.
Сделав три легких шага по перекладинам, Еруслан остановился, прислушался. Часовой стоял над ним блестящим истуканом, до невольника доносилось ровное дыхание: катафракт безмятежно спал.
«В русские пределы пришел, успокоился», — сообразил Еруслан и осторожно повернул лицо к корме. Из-за каютки второго дозорного не было видно. Русс занес ногу на четвертую перекладину и... мгновенно застыл. От мачты отделилась тень человека, шагнула к борту.
— Бр-р-р! — донеслось оттуда. — И как эти скифы живут в таком холоде! Кха-кха!
Дозорный на носу не проснулся. Стоявший у борта оправился в воду, постоял немного и вернулся к месту ночлега, бормоча что-то себе под нос. Русс помедлил еще немного и стремительно скользнул к носовому мостику. Для исполинской силы русского могута даже этот рослый воин показался не сильнее барана. Чтобы не нашуметь случайно, Еруслан схватил дозорного за голову и резко рванул ее вверх и в сторону. Катафракт и стона не издал. Только рука, скорая рука воина, успела схватить рукоять кинжала, но и ей ничего не удалось сделать, чтобы защитить жизнь хозяина...
Еруслан устремил взгляд к мачте, где под парусом спали катафракты. Тишина, только храп раздавался. Тогда русс махнул рукой. Из трюма выпорхнула тень.
— Черномир, ты?
— Яз, брат! — шепнул тот одними губами.
— Возьми его и тихо спусти вниз. Меч передай Назар-беку. Копье пускай тут полежит. Кинжал у меня останется. Поспешай.
— Понял! — выдохнул Черномир.
Через мгновение, не звякнув ни одной частью доспеха, труп дозорного канул в трюме.
Еруслан уже собрался было двинуться к корме, как вдруг увидел тень за мачтой.
«Другой дозорный, — понял русс. — Сюда идет. Надобно спящим прикинуться».
— Эй, Аргир? Заснул, чертов сын! — неожиданно громко прозвучало в ночи.
Парус зашевелился.
— Ты чего спать не даешь своим ослиным криком? — раздалось приглушенно. — Заткнись!
Дозорный выругался вполголоса и двинулся дальше. Он подошел почти вплотную к притаившемуся невольнику, но что-то встревожило грека.
— Эй, Аргир! — окликнул он товарища. — Что с тобой?
Еруслан нарочно шевельнулся, звякнул цепями, промычал невнятно по-гречески:
— Кто идет? Зарублю!
— Вот хитрец, — тихо рассмеялся катафракт. — Даже панцирь снял, чтоб спать мягче было. Но я тебя разбужу, лежебока.
— Это ты, Евпил? — проворчал русс. За многие дни плавания он узнал всех греков по именам.
— Я! — Дозорный без страха ступил на площадку...
Через мгновение он извивался в могучих руках Еруслана. На этот раз без шума не обошлось. Копье жертвы с грохотом упало в трюм. Из-под паруса показалась голова.
— Что там, Евпил? — прохрипел голос Хрисанта.
— Копье выронил! — чуть громче подал голос Еруслан.
— Настоишься ты у меня в ночном дозоре, неуклюжий лентяй. Неохота подниматься, а то бы я тебе почистил гнусную рожу. Иди на место!
— Иду!
Голова скрылась. Еруслан выждал немного и трижды звякнул цепями. Стремительные тени, одна за другой, вынырнули из чрева кондуры на палубу. Им снизу не менее стремительно и бесшумно подали тяжелые весла.
— Джага, возьми меч! Ты, Ангел, — копье! Тихо!
Снова из-под паруса показалась голова. Спафарию привиделось вдруг, что призраки заполнили корабль. Он и мысли не мог допустить о том, что невольники сумели сломать рабское железо. Хрисант потряс головой. Видение не исчезло. И тогда он внезапно понял, что это враги, что это надвигается смерть!