Стрелы Перуна
Шрифт:
— Слушаю и повинуюсь, о Могучий и Всевидящий!..
Вскоре ладейные дружины Святослава достигли истоков Ворсклы. Двое суток понадобилось, чтобы переволочь суда в Северский Донец. Для этого разлившиеся весенние ручьи пришлось перегораживать парусами. Когда вода поднималась в них, ладьи всплывали и подтягивались вперед. Так по частям вся флотилия оказалась в среднем течении притока Дона в ста пятидесяти верстах от крепости Каракел. Наблюдая за действиями руссов, печенеги изумленно цокали языками и говорили:
— Умен и могуч каган Святосляб! Глупец тот, кто осмелится встать на его пути! Наш бек-хан Радман тоже мудр, если дружит с таким человеком! Быть нам с добычей, кангары!
К вечеру того же дня тумены кагана-беки Асмида, преодолев стоверстый путь, осадили разгоряченных коней на виду крепости Саркел. Фаруз-Капад-эльтебера и его воинов здесь не оказалось. Бек Саркела Магаюр-хан недоуменно пожал плечами:
— О Фаруз-Капад-тархане мы ничего не слышали, о могучий!
— Где Гулуг-хан?! — возопил в бешенстве Асмид-каган.
— Он поскакал со своей тысячей в Каракел.
— Зачем?!
— Дозорные донесли оттуда, что они заметили в степи большое войско. Гулуг-хан подумал, наверное это тумены Фаруз-Капад-эльтебера.
— Хорошо. Джурус-тархан, прикажи воинам ставить юрты, мы подождем здесь...
Ночь под Саркелом прошла спокойно, и безоблачное утро предвещало яркий солнечный день. Каган-беки и тарханы легко позавтракали. Слуги готовили коней: высокородные собирались на облавную охоту за степными турами. Все были возбуждены в ожидании стремительной скачки и борьбы с могучими животными. Солнце поднялось высоко. Кагану подвели вороного жеребца. Асмид уже занес ногу в стремя, как вдруг перед ним явился измученный долгой скачкой Гулуг-хан. Лицо его выказывало непередаваемый ужас.
— Говори, сын змеи и шакала! — завизжал каган-беки, ибо страх подчиненного передался и ему. — Скажи нам, от кого ты так поспешно удирал?! Где твои воины?! Ты что, откусил свой паршивый язык?!
— Там, там, — лепетал Гулуг-хан, указывая рукой на запад. — Там ка... как... каган Святосляб! — Последние слова он выпалил без заминки громко и испуганно.
— Что-о?! — воскликнули вместе с каганом все его беки.
И тот же возглас вырвался из могучей груди бек-хана Кури.
— Каракел разрушен! — обрел наконец дар речи Гулуг-хан. — Тысяча кумвар с могучими воинами кагана Святосляба плывет сюда. По берегу скачут свирепые тумены печенегов! О-о! Спаси, аллах!
— Ты трус и дурак! — взвизгнул каган-беки. — К чему мне бабские сказки?! Мне нужна правда! Ты черный вестник! Так получи положенное тебе! — Асмид вырвал из ножен меч и собственноручно изволил срубить голову опальному Гулуг-хану.
— Санджар-Саркел-тархан!
— Я здесь, о Могучий!
— Возьми тумен Неустрашимых и поспеши навстречу врагу. Пришли ко мне гонцов с точными словами. Мне не нужна ложь от страха. Я хочу знать, откуда здесь взялся Святосляб. Ты узнаешь, сколько у него богатуров и что за печенеги сопровождают урусов по берегу!
— Я все исполню, как ты велишь, о Могучий! — ответил решительный и смелый Санджар-Саркел-тархан.
Глава третья
Кольцо коварства
Летко Волчий Хвост с сотней всадников догнал орду Харук-хана к вечеру того же дня.
— Ашин Летко?! — изумился эльтебер. — Какая беда привела тебя ко мне?
Русс коротко изложил суть дела.
— Бичи-хан? Это на него похоже. Но вряд ли с такой добычей, как Альбуда-нисо, он станет прятаться среди моих воинов. Зарир-беки! — позвал Харук.
Сухощавый-быстроглазый воин вмиг оказался рядом.
— Проверь, нет ли в моем войске Бичи-карапшика, — распорядился властитель.
— Слушаю и повинуюсь, мой эльтебер! — прокричал Зарир и умчался сломя голову.
Харук-хан сошел с коня. Слуги тут же, на траве, расстелили ковер. Летко тоже спешился. Дастархан-баши подал хану и Летке пиалы с пенящимся прохладным кумысом... Не прошло и получаса, как Зарир-Молния доложил:
— Бичи-карапшик был в нашем стане вчера. Ночью он ускакал.
— Он один был или с шайкой своих татей? — спросил Летко Волчий Хвост.
Зарир глянул на Харук-хана. Тот кивнул: «Говори!».
— Бичи был у нас с тремя воинами.
— Куда они могли ускакать?
— Кто их знает... Бичи-хан — вольный человек. Скачет, куда захочет. Путь его никому не ведом.
— Он же разбойник. Как вы могли приютить его?
— У него ярлык от Кендар-кагана. Значит, он торговец и волен быть, где захочет.
Летко еле сдерживал себя: боль за Альбиду саднила сердце. Но русс перед лицом хазар казался почти равнодушным. Давалось это ему нелегко. Проницательный Харук-хан видел все и, как бы жалея молодого военачальника, заговорил:
— Зарир глуп. Он ничего не понимает. Если бы я знал, что Бичи в моем стане, то приказал бы зарубить карапшика. Мне жаль, если он украл Альбуду-ханум. Я дам тебе пятьсот воинов, быстрых, словно степной ураган, и они разыщут Бичи даже на краю земли. Поведет их Зарир-Молния.
— Слушаю и повинуюсь, мой эльтебер! Карапшик от меня не уйдет!
Харук пропустил заверение своего подданного мимо ушей: он и так был уверен, что его воля будет выполнена безоговорочно. У старого хана остро сидела в мозгу своя игла: как повернуть русские дружины на штурм столицы Булгарского ханства. Увлеченный этой мыслью, он продолжал:
— Я думаю, путь Бичи-хана один: к буртасам. На Хазарской земле места ему нет. К кагану-беки он не побежит, потому что Асмид опять прогневался на разбойника за кражу боевых коней из кагановых табунов. Если Бичи попадет к Фаруз-Капад-эльтеберу, тархан сразу его повесит, ибо на земле аланов нет ненавистнее имени, чем Бичи. Только у буртасов карапшик в безопасности: он всегда продает им ворованных коней.
Летко Волчий Хвост внимательно слушал. Зарир-беки почтительно молчал.
— Ашин Летко, ты сам хочешь возглавить погоню? — спросил Харук. — Если так, то лучше Уруслана никто не сможет командовать твоим войском.