Стрелы Перуна
Шрифт:
Тот мрачно оглядел сподвижников и спросил Магаюр-хана:
— У тебя есть хоть одна лодка?
— Есть, о Великий!
— Ночью мне надо незаметно переплыть на другой берег, где ждут меня мои тумены.
— А-а...
— Больше не надо слов!
Ханы склонили покорные головы...
Ядрей обвел стены и башни хазарской твердыни хитрыми щелками заплывших глаз.
— М-да, вот она какая, — молвил он ласково-сладким голосом, который так не вязался с суровым ратным доспехом воеводы. — Крепка городина козарская. Креп-ка-а. Ну да Перун поможет, осилим! А покамест надобно так окружить ее со всех сторон челнами, штоб ни днем ни ночью и мышь из тверди сей не вылезла. Уразумели, мил человеки, а?
Глава пятая
Пленник в собственной крепости
— Доблестный, что нам делать? Тумены бек-ханов Тарсука и Радмана вступили в бой с хазарами. К месту битвы спешит со своими батырами бек-хан Илдей. Он тоже на стороне кагана Святосляба!
Куря, сидя верхом на высоком арабском жеребце, мрачно глядел через реку на белые стены Саркела.
Всадник-гонец с тремя косицами на выбритой спереди голове повторил вопрос.
Куря посмотрел на него исподлобья, бросил коротко:
— Чей перевес?
— На помощь хазарам пришли буртасы, и сейчас их больше, чем кангаров. Но когда прискачут батыры бек-хана Ил...
— Н-да, буртасы. Сколько их?
— Два тумена.
— Хорошо. Значит, свою землю хан Бурзи оставил без защиты?
— Может, три-четыре тысячи батыров там найдется, не больше, — подтвердил размышления Кури гонец.
Рябое лицо бек-хана оживилось, зеленые глаза зловеще блеснули:
— Буртасы бедны! Что толку в их земле. Скажи, а много ли воинов сейчас в Итиль-келе?
— Одни купцы да кара-будуны.
— Хорошо! — Куря посмотрел батыру в лицо. — Мы пойдем на Итиль-кел.
Гонец радостно осклабился.
— Только никому не говори, куда мы направляем бег своих коней, — процедил сквозь зубы бек-хан.
— Не скажу!
— А-а, зачем скрывать... — Куря хитро прищурился. — Можешь сказать батырам, что мы пойдем на земли Бурзи-бохадур-хана. Громко скажи, чтобы все слышали.
Воин кивнул, пришпорил коня и вихрем полетел к тумену. Куря неторопливо последовал за ним.
Джурус-тархан, оставшийся на берегу со всем хазарским войском по воле, или скорее по неволе, кагана-беки Асмида, выругался по-черному:
— ...Разве можно доверять печенегам?! Куда они пошли?
— Вопили, что на Буртасию, — доложил бек ал-ар-сиев Агир-хан.
— Ты не говори пока никому, чтобы буртасы не прознали. А то мы одни останемся перед грозной силой кагана Святосляба.
— Боевой клич печенегов многие слыхали. Как удержать тайну?
— Что доносит нам Санджар-тархан? — неприязненно покосился на него полководец.
— Его теснят печенеги. Три тумена давят на хазар и буртасов Бурзи-бохадур-хана.
— Откуда три? Два было.
— Илдей примчался с ордой своих головорезов.
Джурус-тархан помолчал, соображая что-то про себя, потом изрек жестко:
— Пусть держится славный Санджар-эльтебер. Помочь ему мы ничем не можем. Видишь, урусы готовятся сойти на берег. Скоро и здесь будет жарко. О аллах, помоги нам!
Зоркий глаз не обманул опытного полководца: ладьи руссов выстроились в четыре ровные линии и, не ломая строя, пошли к берегу. Тархан распорядился бить по ним стрелами и приказал выдвинуть вперед еще один тумен под водительством бесстрашного Сарир-хана. Десять тысяч воинов Ганибек-хана Джурус оставил в резерве.
Ладьи Святослава медленно, соблюдая равнение, приближались к пологому береговому откосу, оставив остров с крепостью слева от себя. Хазары открыли по ним частую стрельбу из луков. Ладьи через ровные промежутки времени также разражались тучами стрел: тяжелый дождь их был настолько плотен, что всадники на берегу не выдержали смертоносного напора и отхлынули.
Потери среди хазар от организованного боя могучих луков оказались значительными, ибо гордые наездники считали зазорным спешиться и закрыться щитами. Противник же не стыдился этого, наоборот — всячески старался быть неуязвимым.
Джурус-тархан, скрипя зубами, приказал изготовить для атаки копья.
— Если урусы сойдут на берег, мы сметем их лавиной конницы! — заявил он своим бекам.
Эльтеберы молчали, насупясь...
С высокой башни Саркела за началом битвы в бессильном бешенстве наблюдал сам каган-беки Асмид. Вдруг он побледнел и крикнул, указывая рукой на запад:
— Смотрите! Там чьи-то всадники! Кто они?!
— Это урусы, — ответил Магаюр-хан, забыв при этом провеличать властителя хотя бы одним из его титулов.
— Да, это урусы, — подтвердил Амурат-хан. — Я вижу блеск их кольчуг и зарево щитов.
— Неужели Джурус-тархан не знает о них?! — завизжал каган-беки. — Сейчас урусы сбоку ударят по его богатурам. О аллах, не допусти этого!.. Надо как-то предупредить наших. Пусть принесут белое полотно и машут в ту сторону. Может быть, Джурус увидит наш знак и догадается?
— Слушаю и повинуюсь, о Мудрейший! — рявкнул Магаюр-хан и скатился вниз по лестнице, забыв, что в его распоряжении тут около десятка беков и богатуров.
Пока сам начальник крепости отнимал у купцов нужный товар, каган-беки с неослабевающим вниманием следил за действиями противника. Ладьи пока не достигли берега и саженях в пятидесяти от него вдруг все разом остановились. Видимо, Джурус-тархан на том берегу был в недоумении. Но с башни Саркела было хорошо видно, чего ждали урусы. Они ждали атаки своей конницы! Внезапной атаки, чтобы беспрепятственно высадиться на сушу и построиться для битвы. Каган-беки Асмид видел, что конных урусов намного меньше, чем хазар, и опрокинуть тумены Джуруса они не в состоянии.