Стреляй, я уже мертв
Шрифт:
— Нас представили друг другу, но мы едва успели перекинуться несколькими словами.
— И какой же он из себя?
— Он небольшого роста, но крепкого сложения, выглядит, как типичный британец; у него голубые глаза, а взгляд холодный и отчужденный. Судя по тому, что я успел от него услышать, он весьма умен. Фейсал, сын шарифа, полностью ему доверяет. И Лоуренс, очевидно, вполне заслуживает этого доверия, хотя боюсь, что рано или поздно наступит момент, когда он вильнет хвостом.
— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался Самуэль.
—
— И что же он выберет?
— Трудно сказать, он человек весьма своеобразный. Но если бы мне пришлось биться об заклад, я бы поставил на то, что он выберет Англию.
— Его называют великим стратегом, и многие военные победы арабы одержали благодаря его советам, — заметил Самуэль.
— У арабов есть причина сражаться, и у него тоже есть причина, — ответил Йосси, — а теперь, друг мой, хочу пригласить тебя на ужин в ближайшую субботу. Юдифь настаивает на угощении. Ее сестра Мириам тебе очень благодарна за то, что ты взял на работу Даниэля. Мальчик очень рад стать твоим ассистентом.
— Я вынужден извиниться перед Юдифью, но я не могу сейчас оставить Касю и Руфь. Обе почти обезумели от горя. В будни они еще как-то отвлекаются работой, но едва приходит суббота — и все. Игорь и Марина, как могут, стараются их развлечь, но ведь они и сами потеряли отцов, это и их горе тоже. Я тоже не самая лучшая компания, не могу перестать думать об Ариэле и Якове... Если бы нам удалось получить их тела...
— Перестань попусту терзаться, — ответил Йосси. — Хотя я понимаю, это нелегко пережить...
— Не в этом дело. Видишь ли, не проходит и дня, чтобы я не спросил, за что нам посланы все эти страдания? В чем их смысл?
— Я скажу Юдифи, что тебе нужно время. А пока расскажи мне, как дела у Натаниэля.
— Он хороший человек и отличный фармацевт. Лаборатория без него бы не функционировала. Он хорошо адаптировался к жизни в Саду Надежды и шутит, говоря, что мы — что-то вроде советов и что сын удивился бы, увидев его живущим среди большевиков. Думаю, что Натаниэль не особо им симпатизирует, в отличие от своего сына.
Когда они уже прощались у дверей, из дома выскочила встревоженная Юдифь.
— Йосси, беги скорее! — крикнула она. — Твоя мать потеряла сознание.
Йосси и Самуэль бросились в комнату старой Рахили. Женщина дышала с большим трудом, пульс едва прощупывался. Она умирала.
Йосси мало чем мог ей помочь. Рахиль уже давно была больна, и голод военного времени, не обошедший стороной и дом Йонахов, далеко не лучшим образом сказался на ее здоровье, хотя Йосси надрывался изо всех сил, лишь бы его мать и дочь Ясмин не голодали.
Самуэль остался дежурить возле умирающей Рахиль. И в тишине, наблюдая за ней, он вспомнил, как увидел ее в первый раз. Тогда он был моложе и только-только приехал в Иерусалим с Ахмедом,
Когда на землю спустились сумерки, Рахиль умерла. В последние часы ее жизни рядом с ней были два самых дорогих ей человека: сын Йосси и внучка Ясмин; они гладили ее лицо и руки, с трудом сдерживая слезы, опасаясь, как бы Рахиль их не увидела.
Между тем, в окрестностях Иерусалима все еще шла война, пока англичане пытались навести в городе хоть какой-то порядок.
Святой город вновь сменил хозяев. На протяжении многих веков Иерусалим переходил из рук в руки, и вот теперь оказался в руках британцев.
Единственной хорошей новостью, проникнувшей в эти дни в Сад Надежды, было известие о том, что Мухаммед жив. Он сражался в одном из отрядов Фейсала, который помогал генералу Алленби освобождать Иерусалим.
Мухаммед пережил все сражения и продолжал воевать, а вот его кузен Салах погиб. Халед был тоже пока еще жив.
Теперь вновь пришла очередь обитателей Сада Надежды утешать семью Дины. Известие о гибели старшего сына подкосило Хасана, а Лейла, казалось, и вовсе потеряла рассудок.
— Знаешь, Самуэль, — призналась Дина. — Я, конечно, оплакиваю гибель племянника, но при этом не перестаю благодарить Аллаха за то, что погиб он, а не Мухаммед.
— Война всех нас делает эгоистами, — ответил он. — Каждый мечтает лишь об одном: дожить до завтрашнего дня
— Я не могу спать по ночам, — призналась она. — Я все еще оплакиваю Ахмеда, и мне страшно представить, что со мной будет, если я потеряю еще и сына.
Лейла, казалось, сошла с ума. Она отказывалась вставать с постели и неустанно кричала, что хочет умереть. Хасан был в отчаянии, не зная, что делать.
Кася и Руфь большую часть дня провели в хлопотах по дому Хасана, взяв на себя часть забот Лейлы. Сочувствовали ей, ухаживали за ней, словно за ребенком.
— Дина сильнее нас всех, вместе взятых, — заявила Кася однажды вечером.
Это случилось во время ужина, когда они обсуждали новости дня.
— По-моему, Лейла сошла с ума, — сказала Руфь. — Когда я думаю об Ариэле, мне тоже кажется, что я вот-вот сойду с ума.
— Да, Дина — сильная и храбрая женщина, — сказал Самуэль. — Прежде чем потерять Ахмеда, она похоронила двоих сыновей: маленького Измаила и еще одного, который родился мертвым. Она тоже много страдала.
У Мухаммеда едва оставалось время побыть в своем доме с бабушкой и матерью. Воинам Фейсала предстояло продолжить путь в Дамаск и истребить войска Кемаля-паши, который сейчас заправлял в том городе, но Мухаммед явился в Сад Надежды для встречи с Самуэлем. Они говорили недолго, просто поздравили друг друга с удачей, благодаря которой они еще живы.