Стреляющие горы
Шрифт:
Нурди с ненавистью посмотрел на говорящего.
— Что уставился? Разве я не верно говорю? Ты постоянно врешь. Все, что ты пишешь в угоду оккупантам, — ложь. Я повторяю: ты предатель, Нурди. Тебя не раз предупреждали: покайся, перестань прислуживать неверным. Но ты не захотел этого сделать, поэтому ты умрешь, умрешь, как шакал.
— Да что с ним говорить, кончай его, — произнес сидящий у компьютера второй бандит.
— Подожди. Я хочу, чтобы он понял, что является великим грешником. Я хочу, чтобы он ушел туда, — боевик показал
— Это вы враги чеченского народа, — произнес Нурди. — Вы сеете разруху, на вашей совести тысячи загубленных душ, в том числе и мусульман — ваших соотечественников. Мне не в чем каяться. Я пишу то, что думаю, и не собираюсь от этого отрекаться.
— Да отрежь ему язык, Ахмед.
— Пусть выскажется напоследок.
— Вот вы считаете себя победителями, — продолжил Нурди. — Пришли как воры, крадучись, ночью. Убили человека — какая победа! Ошибаетесь. Есть победа силы, а есть победа справедливости. Справедливость сегодня не на вашей стороне — простые люди давно от вас отвернулись. И то, что вы убьете меня сегодня, победой никак назвать нельзя. Так поступают только трусы.
— «С неизбежностью и боги не спорят», сказал мудрец. И сколько бы ты, Нурди, не строчил пасквилей в свою лживую газетенку, неизбежность одна — ты и те, кто вместе с тобой продался оккупантам, обречены на смерть. Потому что вы предали Аллаха. Уничтожить вас — высшая из справедливостей, с которыми мне приходилось встречаться.
Подойдя к журналисту, бандит полоснул его по горлу ножом. Нурди наклонился и упал. По полу растеклась лужа крови.
— Уходим, — обратился к напарнику «капитан».
— Подожди…
Бандит склонился над клавиатурой и, набрав строку, последовал за «капитаном». На мониторе, под неоконченной статьей журналиста, осталась набранная крупным шрифтом фраза: «Так будет с каждым, кто отойдет от прямого пути Аллаха».
Прикрыв за собой дверь, бандиты, тихо ступая по лестнице, спустились вниз и, выйдя из подъезда, стараясь не вызывать подозрений у редких прохожих, сели в поджидавшую их машину.
— Убитый — всегда побежденный навек, — изрек «капитан» и, положив руку на плечо водителя, добавил: — Поехали.
О случившемся злодеянии стало известно только к обеду следующего дня. У подъезда дома, где жил Ильясов, столпились люди, обсуждают зловещую новость. Притихли, когда из подъезда вынесли накрытые покрывалом носилки и через заднюю дверь поместили их в салон «скорой помощи». Включив мигалку, машина уехала со двора.
К майору милиции, руководившему оперативной группой, подошли журналисты.
— Товарищ майор, погиб наш товарищ, замечательный журналист. Что вы можете сказать об этой трагедии?
— Возбуждено уголовное дело. Начато расследование этого жуткого преступления.
— У вас уже есть какие-то версии?
— Прорабатывается несколько версий, в том числе и бытовая.
— Не кажется ли вам, что Нурди погиб от рук боевиков за свои смелые публикации о чеченской войне?
— Я уже сказал, что рассматривается несколько версий.
Майор попытался пройти в подъезд, но ему преградил дорогу молодой человек с диктофоном.
— И все-таки хочется услышать ваше мнение: причастны ли к убийству чеченские боевики? Каковы прогнозы на завершение контртеррористической операции? Когда будет покончено с главарями бандформирований?
— Вы задаете вопросы, не относящиеся к моей компетенции. Я занимаюсь расследованием убийства. А обо всем, что касается контртеррористической операции, вы можете узнать в пресс-центре Регионального объединенного штаба. Там обобщается вся информация по этой теме, и вам ответят компетентные люди. Извините, мне нужно работать.
Почти в то же самое время к горному селению, негусто рассыпанному по холмам вдоль журчащей горной речушки, подъехали белые «Жигули» и остановились у одного из домов на окраине. Не успел водитель заглушить двигатель, как открылась калитка и навстречу гостю выбежал мальчишка. Поприветствовав сидящего в машине мужчину, он сноровисто распахнул массивные створы ворот, и «Жигули» въехали во двор. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что на улице никого нет, мальчик закрыл ворота и скрылся за калиткой.
Из автомобиля степенно выбрался смуглолицый мужчина, в котором без труда можно было узнать ночного визитера к журналисту «Грозненского рабочего». Лицо его было серьезным и озабоченным. Неторопливо подошел к спускавшемуся с крыльца хозяину дома.
— Салям алейкум, дядя Умар.
— Алейкум ассалям, племянник. Рад тебя видеть, — худощавый пожилой мужчина с распростертыми объятиями шагнул навстречу гостю. — Что привело тебя ко мне?
— Поговорим в доме.
Дядя и племянник вошли в комнату, убранную по мусульманским обычаям.
— Чай? — спросил хозяин, жестом приглашая гостя к достархану.
— Не откажусь.
Возлегли на подушки за столиком, хозяин разлил чай по пиалам. Сделав глоток, первым заговорил племянник:
— Есть ли в селе федералы?
— Только милиция. Солдаты давно не появлялись.
— А милиция как настроена?
— По-разному. Есть дураки, готовые мать родную в ложке воды утопить, лишь бы угодить начальству. Есть поспокойнее, — ответил дядя, откинувшись на подушку и перебирая четки из слоновой кости.
— Настанет наш час — и тех и других отправим к Аллаху за то, что служили врагу.
— И правильно. Сражайтесь с теми, кто не верует в Единого.
— Завтра здесь будут наши люди.
Уловив вопросительный взгляд собеседника, племянник пояснил:
— Вынесен смертный приговор главе районной администрации вашего района.
— Слава Аллаху, давно пора.
— Нужно подготовить селян. Есть же какие-нибудь причины для их недовольства?
Хозяин дома отпил из пиалы.