Стретч - 29 баллов
Шрифт:
— Привет, как дела?
— Нормально, Генри.
— Мы — спать. Замотались совсем. Семь часов ехали.
— Ни хрена себе.
Генри издал губами странный чмокающий звук.
— Как было у Тома?
— Жуть. Мэри приехала. Театр ужаса со мной в главной роли.
— Опять ноешь. Слушай, ты завтра утром будешь дома?
— Да-а, наверное.
— Вот и хорошо. Мне с тобой надо поговорить.
— Поговорить?
— Ничего особенного. Просто пару слов.
— Ладно.
— Спокойной…
— Разбуди меня утром, если сам не встану.
— Ладно. Пока.
Генри ушел. Наверное, решили пожениться, подумал я. Опустился на колено где-нибудь на склоне холма, покрытого мокрым
Девятьсот тугриков
На следующее утро глаза у Генри бегали. Он принес мне чашку чая и булочку с черникой и абрикосовым вареньем, но явно хотел сначала вытащить меня из постели.
Когда я наконец появился в гостиной, Генри сидел на диване и листал какой-то компьютерный журнал. Лотти еще не выходила из спальни, что было тревожным знаком.
— Присядь, Фрэнк.
Я настороженно сел. Генри твердо посмотрел на меня и быстро, но шумно выдохнул через нос.
— Трудно об этом говорить, поэтому лучше сказать сразу: мы хотим, чтобы ты съехал с квартиры.
Удар был очень силен. Хотя такое могло случиться когда угодно, я почему-то не принимал в расчет подобный поворот. Квартира Генри оставалась последней положительной постоянной величиной, мне и в голову не приходило, что она может просто взять и исчезнуть. Несмотря на приступ слабости, я изобразил на лице невозмутимость.
— Господи, ну что ж. Когда-нибудь это должно было случиться.
— Мне жаль, что все так с бухты-барахты, но мы, в общем-то, давно об этом думали и решили сказать тебе до того, как уедем на Рождество.
— Ничего. Спасибо. Никаких проблем.
— Можешь пожить до конца января. Мы дадим тебе время найти что-нибудь подходящее.
До конца января. Пять недель блужданий по трущобам Стоуэлла и Кеннингтона. Весело, весело встретим Новый год. Я принял решение.
— Ну его на фиг, Генри. Верни мой залог, и я съеду через две недели.
— Боже, не принимай так близко к сердцу, мы тебя не гоним.
— Нет, все в порядке. Ты не понял, я просто не хочу сидеть в бездействии.
Генри заправил прядь волос за ухо и совсем сник.
— Мы по-прежнему останемся друзьями.
— Конечно, Генри, конечно.
Лотти бочком вышла из спальни. Она лукаво поджала губы.
— Доброе утро, Фрэнк. Еще чаю?
— Да, спасибочки, Лотти.
Лотти мигом скрылась на кухне. Не ее ли мозг породил план операции? Не похоже. Генри был из породы старомодных прямолинейных сукиных сынов с севера. Он — не подкаблучник. Генри щелкнул по пачке «Силк Кэт», предлагая сигарету — зловонную, сухую и безвкусную.
— Я натворил что-то особенное?
— Не-ет, ну что ты. Просто мы с Лотти никогда по-настоящему не жили одни. Я заработал на последней игре кучу денег, нам уже не нужна твоя квартплата. Обстоятельства поменялись, и мы решили, что пора сделать шаг вперед.
— Много получил?
— Восемнадцать тысяч.
— Ни фига себе.
Мы молча курили,· пока Лотти не принесла чай. В этот утренний час в своих легинсах и старой футболке она выглядела не очень аппетитно. На ее толстеньких лодыжках топорщилась двухнедельная щетина. Меня вдруг охватило странное желание дожить с Мэри до такого состояния, чтобы она могла беспечно отращивать волосы на ногах. Мы продолжали соблюдать внешние приличия до самого конца. В самом конце особенно.
— Нет, честно. Если вы мне вернете капусту, меня здесь не будет уже через две недели. Кстати, сколько там, не помните?
— Четыреста пятьдесят фунтов. Квартплата за две недели. С вычетом шестидесяти фунтов, которые ты мне должен. Округлим до четырехсот, я знаю, что ты сейчас на мели.
Я произвел небольшой
По дороге в ресторан меня переполняла сентиментальная эйфория. Бурый «кавалер» вдруг превратился в маленький символ свободы.
— Еще две недели, приятель, и только нас и видели. Посыпятся искры алого пламени! [55]
Я как ненормальный орал вслед за Синатрой «Не выразить в словах», на всех парах несясь в Баттерси, и чуть не убился на хрен, когда машину занесло на обледеневшем перекрестке в Лавендер-Хилле. Меня как на санках понесло на автобусную остановку, где жались штук двадцать старушек, я отчаянно выкручивал руль то туда, то сюда. Когда меня швырнуло навстречу утробе автобуса, Синатра запел «Нежную ловушку». «Кавалер» остановился в пяти сантиметрах от плоской морды автобуса, и я минуты две хохотал с подвывом. Одна из старушек в ужасе обняла другую старушку. Они, видимо, подумали, что я сумасшедший, и, чтобы подыграть им, я опустил стекло и прорычал как Джек Николсон в «Сиянии»: «Ве-е-енди-и-и. Ве-е-енди-и-и. Перестань размахивать бейсбольной битой, Ве-е-енди-и-и». Чертово стекло опять застряло, зато вид у меня был, наверное, еще более безумный — лицо, втиснутое в приоткрытое окно машины, совсем как у спятившего Джека. Я взял себя в руки и доехал до «О’Хара», чувствуя себя парусом, спущенным с мачты и бьющимся на ветру. Пусть ветер дует в лицо, мы с «кавалером» не спасуем.
55
Еще одна цитата из сонета Хопкинса «Пустельга».
Пределы расходов
Ни шатко ни валко прошла рождественская неделя с ее красными Санта-Клаусными шапками и вываленными наружу членами. Я немного успокоился. Из «Эмпориума» не звонили, да и я, вопреки совету Тома, не послал после интервью благодарственное письмо, но теперь уже не было разницы. Шипение раздраженной мегеры вытеснил спокойный, уверенный внутренний голос: «Ты уже далек от всего этого, Фрэнки. Не морочь себе голову».
Явился Брайан и произнес обычную зубодробительную речь о том, как надо вести бизнес. Он признал, что дела у нас идут хорошо, но у «О’Хара» в целом есть проблемы из-за двух новых филиалов, поэтому всем следовало «подналечь». Разумеется, все пропустили его советы мимо ушей.
В канун Рождества я работал в одну смену с Сэди и Эприл, вечер выдался спокойный. Когда мы курили у баков, Эприл с намеком спросила, чем я собираюсь заниматься на следующий день. Я постарался придумать что-нибудь такое, чего бы не учудил и в миллион лет.
— Собираюсь пройти весь цикл «Кольца» [56] за один день.
Я думал, что она будет думать над ответом целые сутки, но ошибся. Эприл была глуха до тонкостей.
— В рождественский день, на велосипеде? Да ты себе яйца отморозишь.
56
Фрэнк имеет в виду оперный цикл «Кольцо Нибелунгов».
Отмечается как Новый год в некоторых частях Индии.