Стрингер. Летописец отчуждения
Шрифт:
– Хорошо, Николай Евсеевич. Вам Асламов флешку оставил. Занести?
– Заноси.
Григорич пришел в тот момент, когда Дагонов только начал просматривать файлы. Олигарх настырно тыкал пальцами по монитору, пытаясь включить проигрыватель.
– Вечер добрый. Вызывали?
– Привет. Присаживайся.
– Помочь?
– Да вот тут… - сконфузившись, показал олигарх.
– Дайте-ка я попробую.
Валерий Сибиров был из тех немногих, кто свободно мог стоять у Дагонова за спиной. Григорич, как его все называли в холдинге, - особо приближенный олигарха, начальник службы безопасности
– Вот из Венесуэлы прислали. Президент развлекается с толпой моделек. Хочешь взглянуть?
– Не хочу, - исподлобья посмотрел на Дагонова Григорич.
– Может на ТВР запустим?
– спросил, вытаскивая из пачки сигарету, олигарх.
– Не стоит.
– Почему?
– Дагонов выпустил струю ароматного дыма. Вопрос скорее был для проверки. Олигарх любил играть с людьми.
– Международный скандал, да еще на вашем канале. Не хорошо.
– Николай Евсеевич, вас заждались в овальном зале. Кудесников уже спрашивал, - раздался из динамиков голос Ниночки.
– Скажи я скоро, пусть ждут.
Олигарх посмотрел в потолок, потом на Сибирова:
– Правильно. Поэтому мы запустим на CNN. Как думаешь, а?
– Все развлекаетесь?
– честно спросил Григорич. Он всегда говорил с «шефом» честно, без всяких там выкрутасов и подхалимажа и точно знал, что Дагонов это ценит.
– Жизнь скучная штука, - философски заметил олигарх, - Конечно, развлекаюсь. Но при этом еще и деньги зарабатываю. Европейцы - пуритане стали в последнее время, а тут такая красота с экрана. Глядишь, порвут часть контрактов с Венесуэлой, а мы туда влезем. Вот так, - улыбнулся Дагонов, - Ты мне лучше скажи, чего на тебя Андрейка всякую гадость сливает. Интриганы.
Сибиров на глазах помрачнел, но промолчал.
– Да ладно, не обижайся. Знаю я его. Ревнует. Слишком часто мы с тобой в последнее время стали встречаться. Мальчишка. А еще вице-президент, блин. Боится власть потерять.
– Я не девочка, чтоб ко мне ревновать, - просопел Сибиров.
– Забудь. Толстяк мне не нравится. Вы его пробили? Почему он мне не знаком?
– Николай Одинцов. Сорок шесть лет. Женат. Владеет частью алмазных приисков в ЮАР. Там же в основном и проживает. Долларовый миллионер. Старается не светиться ни в африканской, ни в русской тусовке. Чист, - отрапортовал Сибиров, - По рекомендации Кудесникова… Обижаете.
– Одевается он отвратно, - Дагонов с силой вдавил окурок в дно пепельницы.
– Это точно.
– А этот украинец… Бандорин, кажется… Ну который сегодня не пришел? Он очень серьезную сумму внес по графе «победа» в основной позиции. Деньги большие.
– Угольный магнат. Тоже старается не светиться. Есть два «медиа»-ресурса в Украине. Довольно известная там личность. Теневой рулила.
– Значит, победы не будет. Пощекочем теневого рулилу?
– вновь улыбнулся Дагонов, - Дело у меня к тебе. У нашего парня проблемы. Тяжело ему. Надо бы помочь. Суть улавливаешь?
– Улавливаю, - вздохнул Сибиров, - Ехать самому?
– Твои орлы здесь и без тебя справятся. Это дело важнее.
– Хорошо.
– Запомни, на кону миллионы. Обязательно ему помоги, иначе хохол у меня нехило отожмет. Почти бюджет Нигерии, - олигарх достал очередную сигарету.
– Понял, - кивнул Сибиров.
– Иди.
Григорич выбежал на улицу, когда уже совсем стемнело. Он провозился у себя в кабинете, собирая вещи, и долго раздавал инструкции.
Обязательно надо было успеть забрать новую машину из автосалона. Завтра будет поздно. Завтра с утра он уже сядет на борт самолета, летящего в Украину.
– Пресс! Пресс! Ты спишь?
– Нет.
– Дай попить, а?
– простонал Вик.
– Держи, - протянул его фляжку Алексей. В своей было пусто, - Вода заканчивается.
– Не могу…
Смертин осторожно поднес алюминиевое горлышко к губам сталкера. Вик жадно глотнул:
– Ты как?
– совсем слабо просипел он.
– Паршиво. Как и ты.
А все действительно было крайне паршиво. Другого слова и не придумаешь. Лишай постепенно захватывал тело. Еще до заката он перекинулся с ноги на живот, спустя три часа дотянулся до груди и лопаток, а теперь вот вгрызался в плечи. Казалось, что с каждым часом он разрастается все быстрее и быстрее. Какой уж тут сон. Махровый человек…
Вик беззвучно рассмеялся. Со стороны можно было подумать, что грудь дергается в конвульсиях:
– Отходили мои ноженьки по Зоне, Пресс. Крынка, - все тело выше пояса хаотично, но плотно перетянуто бинтами и тряпками. Алексей проходил курсы оказания первой помощи. Этого было мало. Кровь до конца остановить так и не удалось. Дышал сталкер тяжело, с надрывом. Мерзко, одним словом. Без единой надежды.
Возможно, пуля задела легкое, может еще какой орган. Смертин слабо разбирался в медицине. Ясно как божий день - состояние Вика ухудшалось. Стрингер всерьез задумался, кто же умрет первый. Ему хотелось, чтобы Вик. И дело было даже не в эгоизме, желании протянуть на секунду дольше, вгрызаться в этот мир. Ему было жутко от того, что сталкер останется один. Будет лежать, не имея возможности пошевелиться и умирать в собственных нечистотах. Или на запах человеческого тела в подвал проберется какая-нибудь тварь, станет жрать его еще живым. Смертин даже готовился в последние минуты жизни пустить Вику пулю в голову, но не был уверен, что поднимется рука. Сучья Зона. Она умела ломать людей. Заставлять их перешагивать через свое «я», вытирая о него ноги. Стрингер готов был биться до конца.
– Пресс… ты только за мойку не ходи… где сортир деревянный… не ходи и все тут… «паровоз» там…
– Это еще что?
Каждый день полон чудных открытий. Главное, чтобы они его не доканали. Ладно, сдохнет, а без шифера не импонирует остаться. Шифер-то у крыши не железный…
Сдохнет… Сдохнет…
Черт! Даже тут в затылок! Может, все давно потекло? Кренится потихоньку грот-мачта, кренится…
– «Паровоз» это… это «паровоз». Я его ночью видел, когда ты меня пер. Белесый он, как сливки и тянется, тянется… Не ходи… Сдохнешь…