Стриптиз
Шрифт:
– В таком случае давай и мы подпалим их немножко, – сказал Шэд.
Глава 12
Мистер Орли нанял новую танцовщицу, выступавшую под именем Марвела. Это была высокая рыжеватая блондинка с отличной фигурой, и она действительно умела танцевать. В первый же вечер она заработала вдвое больше чаевых, чем Эрин.
Позже, за стаканчиком ванильного мороженого, Урбана Спрол сказала Эрин, что ей следовало бы отстоять свою репутацию.
– Сегодня неподходящий вечер для соревнований, – пробормотала Эрин. Она танцевала кое-как, с такой натянутой
– Ты правда хочешь поговорить со мной?
– Мистер Квадратные Зенки погиб.
– О Боже! – прошептала Урбана.
– Возможно, его убили.
– Иисус-Мария!
До сих пор Эрин еще никому не рассказывала об истинной цели визита сержанта Эла Гарсиа в «И хочется, и можется». Остальные танцовщицы решили, что речь шла о бывшем муже Эрин, к которому проявляли интерес многие полицейские агенты.
Урбана Спрол попросила рассказать о смерти Джерри Киллиана поподробнее.
– Это длинная история, – сказала Эрин, – и думаю, что я в ней здорово замешана. – Дотянувшись до двери гримуборной, она заперла ее на ключ. – Похоже, этого беднягу кто-то утопил.
– Из-за тебя?
– Косвенным образом – да.
– Тогда тебе лучше спрятаться, детка. У нас с Роем всегда найдется местечко для тебя. – Рой, друг Урбаны, механик, работал на некую моторизированную группировку, находившуюся не в ладах с законом. Они с Урбаной имели порядочный опыт в приеме и устройстве нежданных гостей. Однако Эрин поблагодарила и отказалась.
– Я бы на твоем месте поскорее смылась, – настаивала Урбана.
– Без Анджелы я никуда не уеду. А главное – мне нужны деньги. – Что бы она ни решилась предпринять, на все требовались деньги, и немалые.
– Тогда тебе нужно начать танцевать на столиках и соглашаться на частные вечеринки, – решительно сказала Урбана. – Ведь ты у нас единственная, кто этого не делает.
– Теперь, пожалуй, придется.
– Конечно, есть и другие способы заработать, – посерьезнев, проговорила Урбана. – Знаю, что тебе это не по душе, но некоторые ведь соглашаются. Все зависит от того, что тебе нужно и на что ты готова.
Эрин через силу улыбнулась.
– Не переживай за меня. – Она похлопала подругу по руке. – Я что-нибудь придумаю.
Она слишком устала, чтобы смывать грим и снимать сценический костюм. Прямо поверх трико и кружевной юбочки она натянула джинсы и футболку, собрала и завязала волосы «хвостиком», сунула чаевые в сумочку, а туфли для выступлений – в пластиковый пакет с надписью «Пенни». Взглянув на раскрашенное лицо с запавшими глазами, смотревшее на нее из зеркала, она усмехнулась.
– Ну и красотка – дальше некуда!
– Если я могу что-то сделать для тебя, только скажи, – попыталась приободрить ее Урбана.
– Что – перебить ноги Марвеле?
– Иди-ка ты домой, детка, и поспи как следует, – посоветовала Урбана.
– Поспать? А что это такое? – Эрин кивнула на прощание и отперла дверь. В полутемном коридорчике стояла Моника-старшая, пытаясь как-нибудь закрепить лопнувшую подвязку.
– И ведь надо же – именно сегодня! – ворчливо пожаловалась она. – Там за одиннадцатым столиком Джон Чанселлер.
– Да уж, повезло, – сказала
Дома она приготовила себе мартини, поставила кассету Тома Пэтти и наконец разделась. Лежа на кровати, она скользила взглядом по таким знакомым лицам на стене – плакатам легендарных рок-звезд, умерших и живых. Эти плакаты подарил ей один из самых восторженных поклонников, занимавшийся устройством концертов. В своем стремлении произвести впечатление на Эрин он дошел до того, что однажды даже раздобыл для нее автограф Питера Фрэмптона на компакт-кассете.
Эрин не стремилась особо украшать и обустраивать свою квартиру, потому что знала, что не останется здесь навсегда. Она решила покупать вещи только пластмассовые, легко переносимые и недорогие, которые в случае чего не жаль было бы и бросить и которые позволили бы ей за один день управиться с переездом. Даже музыкальную установку – единственную роскошь, от которой она не смогла отказаться, – можно было бы за несколько минут разобрать, превратив в четыре нетяжелых ящичка.
Ничто не привязывало ее душу к этому жилищу – ничто, не исключая и воспоминаний. Те трое мужчин, которые побывали в этой спальне, так же не стоили того, чтобы помнить их, как и купленная по дешевке мебель. Один из них даже не успел снять брюк, когда Эрин велела ему убираться вон. Она смотрела «Шестьдесят минут», свою любимую передачу, а этот тип имел наглость высокомерно заявить, что ему она совсем не нравится, потому что там «слишком много трепа». В ответ Эрин приказала ему застегнуть уже расстегнутые было штаны и проваливать, а для себя решила, что больше никогда не будет встречаться с бейсболистами – по крайней мере, только из команд не ниже, чем «Трипл Эй».
Взбивая кулаком подушку под головой, она подумала с горечью: «Прелестную жизнь я себе устроила!»
В скромно и неброско обставленной комнате ярко-красный телефон на тумбочке возле кровати прямо-таки горел огнем. Он таил в себе столько возможностей! А может, позвонить матери и одолжить денег на другого адвоката? Что ж, когда-нибудь, наверное, она так и сделает. После дождичка в четверг.
Позвонить Элу Гарсиа и рассказать ему всю правду? Маловероятно, что его растрогает до слез перечисление ее семейных проблем, но чем он наверняка будет немало заинтригован – так это подробностями, связанными со злосчастной попыткой шантажа, предпринятой Джерри Киллианом. Расследование убийства с политической подоплекой наверняка привлечет его как возможность внести некоторое разнообразие в свою работу, в течение многих лет не выходившую за рамки возни с убийствами на бытовой почве или на почве употребления наркотиков.
«Может быть, именно Элу Гарсиа и следует позвонить в первую очередь, – подумала Эрин. – Решиться и позвонить».
Но она не решилась. Ставя на пол пустой стакан от мартини, она случайно взглянула вверх, и взгляд ее упал на плакат с фотографией Джимми Хендрикса, висевший на стене над изголовьем. Умереть в двадцать семь лет... «Избави Бог от такой судьбы», – подумала она.
Взяв с тумбочки телефон, она поставила его себе на живот, набрала дирфилдбичский номер, зажмурила глаза и взмолилась про себя: пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!