Стробоскоп Панова
Шрифт:
— Спокойно, Билли, спокойно. Я, безусловно, вытащу вас отсюда.
— Слово джентльмена?
— Билли, неужели ты не веришь моему слову? Я или мои предки давали право усомниться в слове Чемберсов?
— Ну, что вы сэр! Это я так, вырвалось, — засмущался Билли. — Очень уж домой хочется. Вы так быстро стали взрослым, а я видел вас недавно ребёнком, маленьким таким, — заметил он и тут же забыл об этом. — Но здесь столько странного, такие странные люди, такие странные существа... И когда только они успели построить всё это под землёй? Я понимаю, служба Империи, правительство её величества... —
— Ну, полно, полно Билли. Успокойтесь же! — Айвен попытался поднять его, но удалось только с трудом оторвать пальцы от ботинок.
— Билли, слушайте же, Билли! Я заберу вас, заберу, успокойтесь!
Пленник будто и не слышал. Он упал на пол и, сжавшись в комок, затрясся в беззвучных рыданиях. Не зная, что делать, Айвен с жалостью смотрел на сломленного человека. На пороге, бесшумно открыв двери, появилась Джипси.
— Эка они его уделали, — она помрачнела, глядя на истерику подопытного. — Под нейропушку пустили, это как минимум. Менгэ добром не кончит, — брезгливая гримаса исказила лицо. — Впрочем, как и все мы, — пробормотала она едва слышно, но Айвен понял, что имела в виду девушка.
— Он пойдёт с нами, — сказал баронет.
Джипси отрицательно махнула головой.
— Пойдём, — она взяла Айвена за руку, потянула за собой. — Пойдём, Айвен, надо торопиться. А этот... ему уже ничем не поможешь
— Джипси, я настаиваю! Я дал слово джентльмена!
— Слово джентльмена... — грустно усмехнувшись, она серьёзно взглянула ему в лицо. У вас ещё до сих пор верят во все эти средневековые ритуалы? — спросила, будто посмеиваясь, но взгляд был полон тоски по чему-то потерянному, но так необходимому, так остро нужному ей самой.
— Тем не менее, это слово, связывающее меня с тридцатью поколениями благородных предков.
— Да, да, да и род ваш ведет происхождение от сподвижника Вильгельма Завоевателя, — Она звонко рассмеялась, снова став похожей на прежнюю девчушку, какую он знал, будучи шестилетним карапузом. — Ну что ж, к делу. — Джипси выпрямилась и несколько раз взмахнула перед лицом Билли. — Ты слышишь меня, Уильям Хопкинс? —произнесла властно, с нажимом в голосе.
— Да, госпожа — покорно ответил Билли.
— Ты пойдешь следом за своим баронетом, не отставая и не подходя ближе, чем на полшага. Понял?
— Да, госпожа.
— Тогда вперёд!
За дверью их ждал вихрь уплотненного воздуха. Джипси вскочила в середину и втянула в него Айвена и Билли.
— Это вихорёк Рейли. Воспользуемся им. Так быстрее и безопаснее.
Воздух вокруг уплотнился, превратился в полупрозрачный кокон, и начал стремительное движение вверх и вправо. Новое знание услужливо подсказало Айвену: направление к выходу номер пятнадцать, расстояние полтора километра.
Гулко и неожиданно ворвались слова:
— Внимание! Тридцатиминутная готовность! Все перемещения блокируются до окончания Эксперимента!
Как по приказу, кокон остановил движение и, уплотнившись до полной непрозрачности, завис в пространстве.
– Чёрт, — выругалась Джипси, — чёрт, чёрт, чёрт! Немножко не успели.
— Расстояние триста метров, — возникла подсказка в голове Айвена. Он увидел себя и спутников со стороны: непрозрачный, белёсый пузырёк силового поля, повисший среди пустого пространства; внутри, скрючившись, замерли три фигурки.
Джипси делала плавные пассы руками, время от времени щелкая по клипсе в правом ухе и произнося неслышные слова. Наконец кокон, дрогнув, пополз вверх.
Немного в сторону от выхода, отметил про себя Айвен.
— Ну вот, применяем аварийное всплытие, — хмыкнула девушка. — Попадем, как ты верно заметил, немного в сторону от пятнадцатого выхода. Ну, ничего, придется немножко потопать ножками.
— Там засада, Джипси, — внезапно произнёс Айвен. Настолько внезапно, что и сам испугался прорыва нового знания.
— Откуда ты... Ах да! Я ведь сама закачала в тебя всё это.
Силовое поле пропало, кокон распался. Все трое оказались на пандусе, огибавшем тысяча сто пятьдесят пятый уровень по нулевой отметке.
Их уже ждали. Слева от пятнадцатого выхода бежала группа охранников. Справа из седьмого прохода медленно выдвигалось сооружение немного похожее на бронированную черепаху.
— А ну стоять! Стоять, кому говорят! Руки за голову! — гремело в воздухе.
— Ждите меня. Я вас вытащу- с этими словами Джипси щелкнула по коробочке на поясе и исчезла.
— Вот чертовка!!! — заорал кто-то в микрофон.
— Сработал самоспасатель, — про себя заметил Айвен, уже не пугаясь и не удивляясь собственной информированности.
Баронет, кинув взгляд на оружие солдат, счёл за лучшее поднять руки, и только потом понял, что мог бы просто расплавить его, силой мысли превратить стволы и раструбы смертоносных механизмов в горячий металл. Но с самими охранниками проделать что-то подобное ему не под силу, да и Билли... Приказчик доверчивым щенком заглядывал в лицо, никого и ничего не замечая вокруг.
— Как долго мы тебя искали!..
Удар прикладом, и Айвен не смог устоять на ногах. Падая, краем глаза успел заметить, как рядом безвольной куклой валится Билли.
Глава 19
— Право, сэр, уже начинают приедаться все эти «ударил по голове», — Кэти сморщила носик, поджала губки. — Такой развитый мир, невероятные машины, эти... как они?.. силовые поля — и вдруг такой примитивизм — «по голове»... — ещё раз передразнила старика внучка.
— При всём развитии технологии, в человеке всё равно остаётся что-то зверское. Особенно, в примитивных натурах. Свалить человека, который заведомо не может тебе ответить тем же, ударить его по лицу, так, чтобы брызнула кровь — из носа, изо рта, желательно фонтаном, посмотреть, как он будет извиваться на земле, пока его будут добивать — медленно, со смаком... Это садизм грубый, животный. Или Менгэ — тот же садизм, но утончённый, а потому более страшный. Ещё страшнее то, что садизм Менгэ скрыт под маской науки — беспристрастной, познающей мир, обещающий добро и процветание. Это и есть звериное начало в человеке, которое не заглушишь никаким развитием техники. А есть совсем освобождённый от всего зверского в моём рассказе — это Сол, Сильвестр Вильгаупт, ориентированный на познание, а всё человеческое для него ничто.