Стройки Империи
Шрифт:
Жестом гида журналист показал правой рукой на окрестности. Как раз в этот момент троица дошла до угла; кинотеатр "Металлург" стоял на месте, но окружение его было не совсем знакомым. Квадратную площадь окружали похожие друг на друга двухэтажные "стекляшки" с абстрактно-кубистическими фасадами из белого и красного кирпича. На плоских крышах виднелись огромные неоновые буквы, они складывались в четыре надписи: "Услада", "Голуба", "Любава" и "Милена".
"Да, это не психовойна", подумал Виктор. "Это психоделика."
— Дома свиданий? — непринужденно спросил он. — Make love, not war?
Соня
— Это очень просто, — ответила она. — Это гастроном, общепит, рембытсервис и универмаг.
— Элементарно. Как я сразу не догадался? Четыре девушки и "Металлург".
— Ой, смотрите! — воскликнула Соня.
Навстречу им по аллее Металлургов катил элегантный желтый спорткар в стиле концептов Луиджи Сегре. Изящные стремительные очертания, панорамное стекло, фары, закрытые плексигласовыми обтекателями придавали какую-то женственность. Размером это чудо дизайна было примерно с "Запорожец" и тарахтело инвалидным движком. Машина остановилась у тротуара возле "Любавы", из нее вышел парень в бурой нейлоновой куртке и направился к стеклянным дверям.
— Самодельная, — прокомментировал Вочинников. — Парень один с Макаронки сварганил, четыре года возился. Талант, художник.
— Это надо заснять! — Виктор вытащил из куртки кожаный футляр. — Меня вот как раз сегодня за найденную бомбу премировали.
— Кстати, — уцепился журналист, — как вы ее нашли?
— Случайно. Ничего интересного. Каждый советский человек поступил бы также. Вот те, кто ее обезвреживал — это да, это герои, о них писать надо.
— Слушай, сними меня на фоне этой машины! — Соня потащила Виктора через дорогу.
— Нет проблем. Жаль, что пленка черно-белая.
Она грациозно стала перед дверцей, чуть выставив вперед правую ногу. Виктор несколько раз щелкнул, на всякий случай с разной диафрагмой. К этим местным пленкам надо еще приноровиться.
— Знаете, мне надо торопиться, — сказал подошедший журналист. — Провентилировать, как там мой фельетон про подснежников.
— А райком что, тему про подснежников разрешил?
— Райком эту тему поднял. Завод оформляет оформителей на рабочую сетку, они слабо загружены. А можно было их объединить в артель и перевести на хозрасчет.
— Да, есть еще у нас, так сказать... Резервы экономии. Ежели в нужном ключе, то освещать важно.
— Виктор Сергеевич, вы не пробовали писать фельетоны?
— Нет. Разве теперь это обязательно?
— Профорг вам еще об этом не сказал? Шучу, конечно. Слушайте, как вы смотрите на то, чтобы договориться еще встретиться, и вы мне подробней расскажете об этом музыкальном эксперименте?
— Положительно. Созвонимся.
— Прекрасно. Телефон редакции в справочнике, и городском и внутреннем. Да, зачем вам тратиться на проявку? Заходите в редакцию, обработаем профессионально. Что надо, и карточки сделаем, и пленки отмотаем, у нас есть специальная, с мелким зерном. А взамен вы дадите опубликовать то, что у вас хорошо получилось.
— Такая щедрость за счет народа?
— Бросьте. Мы просто стимулируем рабкоров и фотокоров. Гонорары у нас маленькие, а пленкой — можем. Идет? До скорого!
— Ты молодец, — зашептала ему Соня, ухватив за рукав, — он заинтересовался. Леонид Сергеевич часто печатается в "Брянском
"Как-то уж очень щедро в этом мире расчета и экономии", подумал Виктор, глядя на удаляющуюся фигуру Вочинникова. "Что он хочет? Селфи на фоне статуи сталевара? А он не может быть приставлен от УГБ? Фотоаппарат от УГБ, теперь и контроль, чего на него снимают. Да и вообще журналист — прекрасная легенда для встреч и ведения разных бесед. Похоже на то..."
19. Двухэтажная Россия.
— А как у тебя с паспортом? — спросила Соня, когда они с сумками продуктов вышли из "Услады". — Продвигается?
— Нашли.
— Как нашли?
"Она была уверена, что не найдут? Хотя — кто был уверен в обратном? Не надо быть слишком подозрительным."
— Через милицию.
— Он с тобой? Глянуть можно?
Виктор протянул картонную книжечку. Соня быстро перелистала страницы, чуть задержавшись на страницах "Семейное положение".
— А... а что было в предыдущем паспорте?
— Когда я этим поинтересовался, мне очень вежливо намекнули, что у меня нет никаких причин этим интересоваться.
— Даже так... Пошли на "шестнадцатый". Он идет почти до эконома.
— Едем до Почтовой?
— Едем к тебе, — удивленно произнесла она. — Ты стесняешься своей квартиры? Или я не вовремя?
— Не, ну что ты... Я просто задумался о работе. Извини.
"Ну, Соня вне подозрений... А почему вне подозрений? Потому что ни одна здешняя спецслужба не могла так быстро засечь мое появление, изучить, подготовить сцену под дождем и вообще... Хотя стоп. Все это верно, если ЦРУ не знало заранее. А в реальности-38 знало. Собственно, и в реальности-18. В реальности-98 вроде как я сам спалился с файлами из будущего, но ЦРУ явно этого ждало. То-есть, где-то пятьдесят на пятьдесят, что меня тут могли ждать и готовиться. И даже подготовить отвлекающую операцию с Ликой, как с малоценным агентом. Что в пользу этой версии? Ничего. Ничего кроме того, что у меня квалифицированно уплыли мобильник и симка. Что я могу сделать? Ничего, кроме естественного поведения и наблюдательности."
К остановке подрулил новенький желтый "ЛАЗ" — странный, угловатый, с тремя дверьми, огромными, как у какой-нибудь нынешней "Сетры", лобовыми стеклами и квадратным скворечником номера на крыше. "Опытный какой-нибудь", — подумал Виктор.
Народ рванулся в раскрытые двери занимать места; Виктору и Соне не досталось, и они стали в проходе, впереди торчавшей между двумя встречными сиденьями кассы, к которой все время просили передавать полтинники.
Ново-Советская все еще была местом для неспешного движения. По левой стороне тянулись знакомые Виктору благообразные сталинские двухэтажки с палисадами; пустырь по правой вплоть до Литейной был загорожен посеревшими от дождей заборами, из-за которых высовывались краны, железобетонные остовы, кучи балок и арматуры; выглядывавшая из ворот земля была размешана колесами самосвалов.