Структура и динамика психического (сборник)
Шрифт:
448 Здесь не место для критики фрейдовской психологии сновидений. Напротив, я постараюсь вкратце изложить то, что сегодня нам следует рассматривать в качестве более или менее достоверных фактов.
449 Прежде всего нам следует обсудить вопрос: почему мы вообще взяли на себя смелость приписывать сновидению какое-то иное значение, нежели то – неудовлетворительное и фрагментарное, – которое манифестируется в его содержании? Особенно веским основанием является тот факт, что Фрейд нашел скрытое значение сновидения эмпирически, а не дедуктивно. Следующий аргумент в пользу того, что у сновидения имеется какое-то скрытое или неманифестное значение, дает нам сравнение фантазий сновидения с фантазиями в состоянии бодрствования у одного и того же индивида. Совсем нетрудно понять, что фантазии в состоянии бодрствования имеют не только поверхностное, конкретное, но также и более глубокое психологическое
450 Но возможно, наилучшим аргументом в пользу того, что сновидения имеют скрытый смысл, оказывается добросовестное применение технической процедуры по истолкованию манифестного содержания сновидения. Тем самым мы переходим ко второму главному пункту наших рассуждений, а именно к вопросу об аналитической процедуре. Однако и тут я не хотел бы ни защищать, ни критиковать воззрения и открытия Фрейда, а ограничусь изложением того, что представляется мне вполне достоверным. Если мы исходим из того факта, что сновидение есть некое психическое образование, то у нас нет ни малейшего повода предполагать, что функционирование этого образования повинуется иным законам и оно имеет иное предназначение, нежели какой-нибудь другой психический продукт. Согласно изречению: «Principia explicandi praeter necessitatem non sunt multiplicanda [79] », мы должны аналитически обращаться со сновидением точно так же, как с любым иным психическим образованием, пока опыт (свидетельствующий совершенно о другом) не вынудит нас обратиться к чему-то лучшему.
79
Не следует увеличивать объяснительные принципы, помимо необходимости (лат.).
451 Мы знаем, что всякая психическая структура, рассмотренная с каузальной точки зрения, уходит своими корнями в предшествующие психические содержания. Мы также знаем, что всякая психическая структура, рассмотренная с финальной точки зрения, имеет свое собственное значение и цель в актуальном психическом процессе. Это должно быть верным и применительно к сновидениям. Следовательно, если мы хотим объяснить сновидение психологически, мы должны прежде всего узнать, какие же из предыдущих переживаний вошли в его состав. Поэтому мы прослеживаем истоки каждого фрагмента сновидения. Приведу один пример: пусть кому-то снится, что он идет по улице, а перед ним вприпрыжку бежит ребенок, который внезапно попадает под автомобиль.
452 Мы сводим этот образ сновидения с помощью воспоминаний сновидца к его прошлому. Он опознает улицу: по ней он проходил накануне. В ребенке он узнает своего племянника, которого видел минувшим вечером, когда гостил у своего брата. Происшедший несчастный случай напоминает аварию, которая фактически имела место несколькими днями раньше и о которой он только что прочитал в газете. Как известно, большинство людей довольствуется подобным редуктивным объяснением: «Ага, – говорят они, – вот почему мне это приснилось».
453 Само собой разумеется, что подобное объяснение с научной точки зрения совершенно никуда не годится. Ведь сновидец накануне прошел по многим улицам, но почему в сновидении появилась именно эта? Сновидец читал о многих несчастных случаях, но почему он выбрал именно этот? Таким образом, обнаружения некоего события из прошлого совершенно недостаточно, потому что убедительно объяснить образы сновидения можно только соперничеством нескольких мотивов. Дальнейший сбор материала осуществляется согласно принципу припоминаний, который называется методом свободных ассоциаций. В результате применения этого метода мы, как нетрудно понять, становимся обладателями весьма обширного и по большей части разнородного материала, который, по-видимому, обобщен только тем, что он ассоциативно связан с содержанием сновидения, иначе он не был бы репрезентирован через это содержание.
454 Теперь встает технически важный вопрос: до каких пор мы должны продолжать собирать такой материал? Учитывая, что для выявления целостного психического содержания в конечном итоге годится любая точка отсчета, то теоретически весь предшествующий жизненный опыт может быть обнаружен в
455 Этой возможностью ограничения материала произвольность исследователя заканчивается. Полученный материал необходимо теперь просеять и исследовать в соответствии с принципом, которой применяется при работе с историческим и вообще любым эмпирическим материалом. Этот метод, по существу, является относительным, так как он работает не автоматически, но в значительной мере зависит от компетентности исследователя и его задач.
456 Если нужно объяснить какой-либо психологический факт, следует помнить о том, что все психологические данные требуют рассмотрения с двух позиций, а именно каузальной и финальной. Я намеренно говорю о финальности, чтобы избежать путаницы с понятием телеологии. Под финальностью я подразумеваю имманентную психологическую устремленность к цели. Вместо «целеустремленность» можно также говорить о «направленности на цель». Она характеризует все психологические явления – даже простые реактивные феномены, такие, например, как эмоциональные реакции. Гнев, вызванный оскорблением, имеет своей целью отмщение; целью показного оплакивания является возбуждение сочувствия и сострадания у окружающих и т. д.
457 В той мере, в какой мы применяем каузальный способ рассмотрения материала, связанного со сновидением, мы сводим (редуцируем) его манифестное содержание к определенным базовым тенденциям или к идеям, выражаемым данным материалом. Эти тенденции и идеи по своей природе являются общими и элементарными. Например, один молодой человек видел следующее сновидение: «Я стою в незнакомом саду и срываю с дерева яблоко. Я осторожно оглядываюсь и смотрю, не увидел ли кто меня».
458 Ассоциативным материалом к сновидению является воспоминание о том, как однажды он, будучи еще мальчиком, сорвал в чужом саду без позволения несколько груш. Угрызения совести, которые особенно подчеркиваются в сновидении, напоминают ему о ситуации, пережитой накануне. Он встретил на улице одну даму, случайную знакомую, и перебросился с ней несколькими словами. В тот момент мимо них прошел один его приятель, и его внезапно охватило странное чувство замешательства, как будто он сделал что-то не так. Он связал яблоки со сценой в саду Эдема, а также с тем фактом, что он, собственно говоря, никогда не понимал, почему вкушение запретного плода повлекло за собой такие скверные последствия для наших прародителей. Он всегда сердился из-за тогдашней несправедливости Бога, потому что Он создал людей такими, какие они есть, со всем их любопытством, жадностью и похотью.
459 Далее ему пришел на ум отец, который также неоднократно его наказывал за поступки, в которых он сам не видел ничего дурного. Самым жестоким было наказание, последовавшее после того, как его однажды поймали тайно подглядывавшим за девушками во время купания. После чего последовало признание, что он недавно «закрутил», но еще не довел до естественного завершения любовную историю с одной горничной. Вечером накануне того, как он увидел этот сон, у него было с ней свидание.
460 Разбирая этот материал, можно заметить, что данное сновидение имеет весьма прозрачное отношение к событию, происшедшему накануне. Сцена с яблоком, судя по связанному с ней ассоциативному материалу, очевидно, понимается как эротическая. Ряд причин позволяет также счесть вполне правдоподобным, что переживание, имевшее место накануне, находит свое продолжение в сновидении: молодой человек срывает райское яблоко, которое в действительности он еще не сорвал. Другой материал, связанный со сновидением, касается еще одного переживания, имевшего место накануне, а именно своеобразных угрызений совести, которые испытал сновидец, разговаривая со случайно встреченной молодой дамой. Также сновидец вспоминает сюжет о грехопадении и в завершение – об эротическом грехе, совершенном им в детстве, за который отец его строго наказал. Все эти ассоциации связаны вместе идеей вины.