Струна и люстра
Шрифт:
Следует слегка коснуться предыстории этого издания. (Кстати, ну и словечко! Почему его по нынешним правилам требуется писать с буквой ы в середине?!) Ну так вот, предыстория такова.
В 2001 году издательство «Центрполиграф» закончило выпуск 30-томного «Собрания сочинения В. Крапивина», которое к тому времени тоже было принято считать полным (хотя в него и не вошел ряд вещей — пьесы, сценарии, книга «Фрегат «Звенящий» и т. д.). Но в общем-то «практически полное». Однако в эти тридцать томов вошли вещи, написанные лишь в двадцатом веке. Автор же, хотя и усиленно декларировал свое намерение с 1 января 2001 года уйти «на заслуженный отдых», выдержал не больше двух недель и сел к письменному столу снова. После этого, за пять с половиной лет, он сочинил семь романов, «кинороман», цикл рассказов, пять повестей и «публицистическо-педагогическую» книгу о детских отрядах. Так что вопрос о полноте «Центрполиграфского» издания отпал. Вот самый «наглядный» пример, который любит приводить автор: прежний тридцатитомник стоит на метровой полке так просторно, что оставляет место еще для трех-четырех книжек. А двадцать пять книг «Отцов-основателей» (гораздо более объемных, чем в прежнем собрании) на такую же полку не влезли, для двух последних пришлось искать другое место… Дело, конечно, не в линейном измерении и не в объеме напечатанного (сами по себе они ничего не говорят о качестве). Просто автор считает нужным подчеркнуть заслугу издательства «Эксмо», сумевшего (хотя и не без некоторых огрехов) за два с половиной года выпустить в свет результаты почти всех его полувековых трудов.
Однако издательство не сразу пришло к мысли печатать «всего Крапивина». Сначала было намерение выпустить в серии «Отцы-основатели: русское пространство» только его фантастику. А к проекту очередного «полного собрания» еще до этой поры подступали несколько других издательств. Причем подступали так плотно, что в 2003 году давний друг
В. П. Крапивина и его отряда «Каравелла», санкт-петербургский библиограф М. Л. Васюкова даже написала к такому изданию статью-предисловие. В тот момент статья, увы, оказалась «невостребована», а сейчас автор считает вполне логичным поместить ее в этих комментариях.
М. Л. ВАСЮКОВА
«Крапивина читаю со счастьем!»
Иногда судьба делает нам подарки. Я собиралась стать детским библиотекарем и училась в институте. На втором курсе, когда пришло время первой курсовой работы, мой педагог Ванда Дмитриевна Разова предложила мне написать рецензию на книгу «Та сторона, где ветер» молодого писателя Владислава Крапивина. Увы, в тот момент это имя мне ничего не говорило. В детстве своём я с книгами этого писателя не встретилась. «Та сторона…» перевернула всю мою жизнь. Теперь она делилась на «до Крапивина» и «с Крапивиным». А чуть позже на моём экземпляре этой книги появился автограф: «С удовольствием и радостью подписываю книгу, с которой «всё началось». И пусть никогда не кончается!»
За первой курсовой (рецензией) последовала вторая — биобиблиографический указатель. А поскольку это было тридцать лет назад, то напомню, что написано к тому моменту у Крапивина было за двенадцать лет лишь двенадцать книг (порядка шестидесяти рассказов и повестей), а материалы о нём нужно было собирать по крупицам в самых разных источниках. Тогда же мы и познакомились. Предстоял диплом, за материалами для него я отправилась в Свердловск. И всю жизнь горжусь, что этот диплом был, пожалуй, первой научной работой, посвящённой жизни и творчеству Владислава Крапивина, его ребячьему отряду «Каравелла», а новые книги писателя появлялись в моей домашней библиотеке, как, впрочем, и в той, в которой я работаю, даже раньше, чем на прилавках магазинов.
Сегодня, когда две с половиной сотни изданий Крапивина разошлись по всему свету, биографические и критические материалы могли бы составить несколько отдельных томов в дополнение к его новому собранию сочинений. Это собрание, надо надеяться, удовлетворит самых взыскательных поклонников и исследователей творчества писателя, а новым читателям представит автора всесторонне и с наибольшей полнотой.
Что же такого особенного в этом человеке, что позволяет ему в течение всей жизни сохранять и удерживать читательский интерес, вызывать бурю чувств, от самых положительных, как правило, у читателей, до порой резко негативных, что чаще бывает у критиков.
Ещё в далёком 75-м году, после первой поездки в Свердловск, мои рассказы о Крапивине и «Каравелле» воспринимали как фантазии восторженной студентки. Не бывает, мол, так. И людей таких нет, и детей таких нет, а уж отношения, сложившиеся в «Каравелле», в принципе невозможны. Два месяца практически ежедневного общения (именно столько продолжалась моя преддипломная практика в Областной детской библиотеке — спасибо им огромное!) открыли мне удивительного человека и интереснейшего педагога. Дальше были годы общения, переписки и дружбы, которая освещает всю мою жизнь. А вместе со мной — жизнь моих близких, коллег, читателей, всех тех, для кого имя Крапивина — «это словно пароль для открытого сердца, для каждого посвященного, стоит только шепнуть его такому человеку, и тут же получаешь отзыв-улыбку в ответ, понимание в глазах, и начинается разговор, и возникает дружба, и тьма отступает, потому что становятся видны звезды…» Эти слова членов клуба «Лоцман» из Новосибирска приводит Владимир Гопман в «Книжном обозрении», и я с ними абсолютно согласна.
Судьба подарила мне радость общения с многими и многими людьми, которых соединяет в этой жизни Крапивин. «Книги Крапивина своеобразный тест на нравственность», — довелось недавно прочитать в солидном исследовании творчества писателя. Пожалуй, именно нравственная позиция Крапивина, выраженная абсолютно чётко и определённо во всём его творчестве, в жизни «Каравеллы», — это то, что привлекает к нему людей, делает их единомышленниками, позволяет им распознавать и находить друг друга в нашей суматошной и отнюдь не всегда радостной жизни.
Творчество писателя даёт повод для общения близких по духу людей. Общения не только по поводу творчества или вокруг личности писателя, а в связи с созвучием душ, общностью взглядов на мир и пути его совершенствования. Возраст в этом случае значения не имеет. В одном из последних исследований, проведённых с японскими коллегами, мы просили читателей от 15 до 80 лет назвать одну книгу детства, особо запомнившуюся и повлиявшую на последующую жизнь. Среди перечисленных были книги Крапивина.
Не всегда на вопрос, чем близок тебе Крапивин, ребята и взрослые могут сразу ответить. Но их отзывы, сочинения, письма, общение в Интернете показывают глубокую духовную связь с писателем, потребность делиться радостью и бедой, просить совета и предлагать помощь, изменяться самим и изменять мир вокруг себя. Семиклассница Андронова Алёна в конкурсном сочинении написала: «Мне тоже хочется, чтобы мое детство длилось вечно. Но, увы, все это когда-нибудь кончится. Я стану взрослой. Вот Владислав Крапивин для того, чтобы не расставаться с детством, пишет прекрасные книги, а я, наверное, всегда их буду читать. Сейчас я читаю для себя, а потом буду читать их своим детям, потому что книги Крапивина — это вечная юность, мечта, полет, романтика. Иногда мне попадаются книги интересные по содержанию, но мне хочется дочитать их побыстрее, а с книгами Крапивина все наоборот. Я как бы растягиваю удовольствие, наслаждаясь чтением. Мне хочется, чтобы приключения, происходящие с ребятами в повестях Крапивина, происходили и со мной. Зачитываясь вечерами, я до такой степени погружаюсь в книгу, что не замечаю, что происходит вокруг меня. Крапивин уже лет с одиннадцати мой любимый писатель. И все это время я нахожу ответы в его книгах на многие вопросы. Читая повести Крапивина, я становлюсь другой. Нет, я не хочу сказать, что я становлюсь добрее и лучше, что мне сразу хочется бежать совершать хорошие поступки, но во мне появляется какая-то легкость, мне хочется рассказать всем, какая я счастливая. Наверное, некоторые засмеются над моими словами, скажут, что я сумасшедшая или еще что-то вроде этого, но у меня для них есть ответ: «Вы не читали Крапивина и многое потеряли».
Писали Крапивину всегда. И в те далёкие годы, когда это был единственно возможный способ общения, и сейчас, когда Интернет и электронная почта, казалось, упростили этот процесс. «Вечный упрёк совести, — говорит Крапивин, — невозможно всем ответить, хотя стараюсь это делать своевременно».
Мы беседовали недавно, во время очередной встречи, и я спросила, как часто пишут читатели сейчас. «Пишут. Я не могу сказать, что письма идут потоком, но каждую неделю от читателей что-нибудь получаю. Больше от взрослых. Вот пишет, например, очень интересный человек, который работает дворником, чернорабочим в детском саду. Очень интересные наблюдения. Я ему посоветовал: «Знаете, говорю, у Вас литературный дар, и на основе Ваших наблюдений можно делать очень интересные вещи». Пишет мне одна девочка. Она живёт на Дальнем Востоке. Девочка очень начитанная, очень умная, очень эрудированная, очень эмоциональная, с удивительным талантом подмечать массу ярких деталей. Стихи пишет прекрасные. Каждое письмо (я их собираю, причём письма всегда толстые, обстоятельные) можно печатать как рассказ. Удивительные характеры, интересные детали, даже чисто внешние, там окраска неба, погодные явления, прохожие на улице. Ещё пишут студенты, много писем от школьниц 13–15 лет…» На мой вопрос, шлют ли «ругательные» письма, Крапивин вспомнил последнее из них, которое пришло по электронной почте от женщины, на его взгляд, «ну… уже достаточно взрослой». «Не знаю, сколько ей лет, но, как я понял, никак не меньше 30. И она меня клеймит за то, что, начиная с повести «Лоцман», я погрузился в мрачность, пишу о жестоких негативных вещах…» «Зачем Вы обо всём этом пишете? Конечно, может, это и есть в жизни, но Вам нужно вернуться снова к Вашим светлым истокам и т. д. и т. п.».