Ступени в вечность
Шрифт:
— Какая спелась, — хмыкнул он.
— Но ты же не пел… Только это… — подёргала она пальцами, будто перебирала струны.
— Неужели?
— Я ничего не слыхала.
— Неужели?
— Нет, я, конечно, много чего… но не ушами…
— А чем?
Маритха задумалась. И правда, а как это получилось?
— Не знаю… Кажется, что всем…
— Как поётся — так и слышится.
— Я целую вечность видела, — вздохнула девушка. — Или слышала… Это что, в твоей песне так поётся?
— В моей
Маритхе показалось, что Аркаис вовсю ухмыляется, хоть ночь мешала разглядеть его лицо.
— Почему ты все время надо мной смеёшься?
— Ты тут ни при чем, женщина. Раванга думает, что за насмешкою я прячу боль. — Он коротко и жёстко рассмеялся. — Боли нет уже давно — ты видела сама. Но ему так хочется в это верить! Что ж… пусть.
И замолчал.
— Зачем тогда смеёшься? — не выдержала Маритха.
— Когда ты примиришься с существующим порядком, перестанешь жаловаться и страдать из-за всяких пустяков… — остановился он, словно давая ей время сообразить, как не скоро это будет, — он начнёт развлекать тебя так же, как и меня.
— Кто — он?
— Порядок. Наш мир.
— Тебя развлекает?.. — Девушка запнулась от возмущения. — И только?
— Безмерно.
Некоторое время Маритха глотала воздух, пытаясь подобрать слова, и этого времени хватило, чтобы немного успокоиться.
— Чем больше знания, тем меньше мне жить хочется… в этом мире, — пробормотала она. — А ты говоришь, для тебя тут одно развлечение! Не понимаю!
— И не сможешь. Пока сама не изменишься. Подумай для начала: что тут ещё можно делать?
— Ты мог бы… с твоей силой мог бы… людям помогать, — с трудом пропищала Маритха самый конец.
— Как интересно! — на этот раз он и не подумал хохотать. — А кто тебе сказал, что я сижу сложа руки? Я помогаю. По мере сил. Даю то, чего им не хватает.
— Обманываешь! И забираешь потом их Нити! — язвительно подхватила девушка.
— Не больше, чем они сами, — возразил Аркаис с ледяным спокойствием. — Они знают закон. Знают, что надо платить. И все же бросаются на то, что даётся почти даром. Они хотят быть обманутыми: хоть на миг, но вкусить полной мерой из той чаши, что по закону не наполняется больше чем наполовину.
— Они хотят жить!
— Они не знают настоящей жизни. И знать не хотят.
— Да! Хорошо их понимаю! Ещё чуть-чуть твоего знания, и моя голова отвалится!
— Чего ты хочешь от меня? Великого раскаяния? Страдания по содеянному? — едко рассмеялся он. — Напрасно. Люди сами отдают свои Нити, и нет другой правды. Мне их не жаль.
Если бы он только мог их пожалеть…
— Ты заманиваешь их, и они отдают, — уговаривала она. — Они же не знают, что делают!
— Пусть так, — холодно согласился Сын Тархи. — Но секрет в том, что они и не узнают,
— Во времени нуждается? На долгие-то годы?
— Они так далеки от своих Нитей, что долгие годы уйдут, прежде чем они заметят пропажу. А вот когда заметят, и хорошенько… тогда не будет желания терять это впредь.
— Ты ещё благодетелем назовись! — волновалась Маритха, но как-то вяло, без огня.
В его словах была правда. Малая малость правды, но она была.
— От того, как я назовусь, не изменятся ни они, ни я сам. Только мои деяния способны изменить их трусливые ленивые сердца. В определённой мере.
— Выходит, ты делаешь доброе дело! — съязвила девушка.
В нем все было неправильно, но правда была. Опустошающая и сжигающая. И от этого хуже всего.
— Не доброе. И не злое. Необходимое.
— Кому это необходимое? Так людей корёжить… это же… — сквозь зубы процедила Маритха.
— Пойми, наконец: пока человека хорошенько не искорёжишь, — холодно отозвался Сын Тархи, — он ничего не сможет. Никем не станет, даже собой. Не захочет.
— Ну и пусть! Его это дело! Не всем так, как ты…
Девушка осеклась. Когда-то он тоже был таким, как они. Она уж и забыла! А вот Аркаис про то хорошенько помнит. И знает куда больше, чем Маритха.
— Не всем, — согласился он. И тут же спросил: — Неужели я так тебе ненавистен?
Она захлебнулась холодным воздухом. Долго не могла откашляться.
— Твоя Нить… — промямлила наконец. — Я не знала… что она такая…
— Какая?
— Совсем наоборот… Светлая такая… и лёгкая… и… — не найдя нужного слова, девушка замолкла.
— А ты думала, с неё капает кровь невинных жертв? — без тени своей обычной ухмылки в голосе осведомился Тёмный.
— Я знаю, как они страдают, — прошептала она.
— Я знаю намного больше.
— Тогда почему? Это плохо, плохо… — стукнула она кулаками в мёрзлую землю.
— Плохо… — повторил задумчиво Ведатель. — Плохо… — на этот раз он усмехнулся. — Что ж, если поглядеть с человеческой стороны… то я, пожалуй, соглашусь. А ещё плохо, — от задумчивости перешёл он к напору, — жить, не зная, что живёшь. Плохо, — издевательски выделял он каждый раз, — попусту тратить силу своего источника, не зная, что однажды она закончится. И тогда, только тогда — слышишь, Маритха! — нельзя будет уже ничего исправить! Счастлив тот, кто слышит зов своей Нити, остальные — мертвы. Но как им узнать об этом? Рассказывать паломникам сказки о вечном, как делает это Раванга? А смог он пробудить хотя бы одного? Пробудить по-настоящему?