Ствол Правосудия

Сербо Илья

Бедность, а затем и полная нищета, уже не за горами. Эллис отдавала себе в этом отчет. В отсутствии мужа обязанности по уходу за фермой легли на нее. И она с ними справлялась, добросовестно трудясь на благо своих детей.

Ее глаза цвета небесной синевы всегда были полны решимости даже в годину самых тяжелых испытаний. Светлые волосы туго стянуты в пучок, нежные руки заняты уходом за дарами земли и заботой о скотине.

В чем-то ей помогает Стив. Он уже не мал, но еще не вступил в тот возраст, когда мальчики всерьез задумываются о девочках.

Бэверли недавно от роду сравнялось всего четыре. Но порой, вглядываясь в ее темные глаза, доставшиеся дочери в наследство

от отца, Эллис поражается той смышлёности и духовной умиротворенности, что в этих глазах прослеживаются. Кажется, это дитя уже понимает, что появилось на свет в не самом подходящем месте, но еще не осознает ужас тех трудностей, что ожидают ее в этом мире. Мире, чающем своего конца...

Стив спешит домой, увидев ранение матери. Она наткнулась на гвоздь, который не заметила в густо поросшем злаке. Великое благословение и маленькое проклятие.... Это Стив оставил на том месте ржавый, но все еще острый гвоздь. Он отчаянно пытался выкорчевать его из стены амбара. И ему это удалось. Однако гвоздь скривился под давлением немалых усилий, что приложил мальчуган для его извлечения. Так и не уяснив цели этого странного поступка, он выкинул кусок проржавелого металла в пучину недавно посаженных зерен. Зерна проросли, превратились в стройные колосья и создали идеальное прикрытие острому предмету. Оказать маме помощь в такой ситуации - это его шанс искупить вину. И он это сделает.

Он хорошо знал дядю Уэса, который много раз уверял его в том, что приходится братом маме. В это ему верилось с трудом. Разве взрослые могут быть братьями и сестрами, как дети? Что за вздор.... Но словам матери он верил. Она-то и убедила его в том, что это правда, и что она действительно сестра дяди Уэса.

Хорошо он знал и еще одного своего дядю, Чарли. Много интересных историй рассказывал ему дядя Чарли. Он нередко вступал в смертельные схватки с индейцами и представителями закона, не раз подвергал свою жизнь чудовищным опасностям, становился участником головокружительных погонь и кровавых перестрелок. И из всех этих переделок он выходил победителем. Если верить каждому его слову, он, выходит, бессмертный герой вроде Геркулеса, о котором Стив так много слышал.

Отец запрещал сыну общаться с дядей Чарли. Стив замечал, что папа слегка побаивается дядю, хотя свой страх он привык всегда удачно скрывать. Мальчик не понимал странных запретов и нарушал волю отца, тайком посещая хибару дяди Чарли, некогда стоявшую на отшибе от их городка, и взахлеб слушая увлекательные байки. А потом Чарли уехал. Через время прошел слух о том, что он не поделил чего-то с каким-то мясником в Тумстоуне, зарезал его и бросил труп свиньям. Эти известия поразили Стивена. Теперь-то ему стало ясно, почему в присутствии родного брата отец вел себя настороженно, то и дело поглядывая в сторону винчестера, стоявшего у входа в дом. Человек, которого мальчик по наивности считал самым добрым добряком, оказался жестоким убийцей. Потом говорили, что он сбежал в Мексику и успешно там скрывается. Больше о дяде Чарли никто ничего не слышал.

Стив осознал, что ни с того человека брал пример. Всему наилучшему он мог научиться только лишь от отца - простого, но верного своим словам и принципам человека. В его принципы, прежде всего, входило желание заботиться о семье и осуществление этого желания в жизни. Днями и ночами отец трудился, не покладая рук. И благодаря этому они имели все необходимое. Поэтому, вероятно, отец принял приглашение дяди Уэса без энтузиазма. Ведь если они придут к согласию, кто бы что ни говорил, все его нелегкие старания окажутся напрасны.

Рана была несерьезной, но во встревоженном воображении Стива мама уже истекала

кровью и передавала ему последние напутствия. И всё это по его вине! Только он повинен в том, что Господь забирает мать так рано. Внимательно следя за тем, как она останавливает кровь и перевязывает открытое углубление в ступне, Стив не справился с чувствами. Он разрыдался, не смотря на то, что однажды, увидев, как мужественно отец переносил боль от волчьего укуса, дал себе клятву никогда не ныть. Эллис успокоила его, прижав к себе и заверив в том, что все уже позади.

Гвоздь, причину такого, как оказалось, пустячного несчастья, он выбросил куда подальше, решив, что амбар теперь не примет к себе этого мелкого злодея.

Возвращаясь домой, он услышал разносившийся где-то вдали топот конских копыт. Было ясно, как день, что лошадей немало. Быть может, не меньше там и всадников. Повернувшись назад, он горизонтально прижал ко лбу ладонь, обеспечив видимость, и разглядел в отдалении, в подрагивающем мареве, внушительную кавалькаду. Они скакали прямо к городу. Он поспешил предупредить мать о приближении незнакомцев.

Эллис была удивлена и напугана тем, что их скромное поселение решила посетить группа неизвестных и, притом, хорошо вооруженных всадников. Такого прежде не бывало. И к добру все это вряд ли привело бы.

Она хотела было схватиться за висевшее над камином ружье, оставленное Биллом на всякий случай, но почла за нужное не спешить с выводами. Возможно, это просто самые обычные путники, ищущие ночлега. Хотя превосходные дальнобойные винтовки и угрожающего вида кольты, которые незнакомцы и не пытались прятать, противоречили этому предположению. Эллис не знала, что и думать. Эти незнакомцы скорее напоминали опасную банду, нежели отряд миролюбивых путников. Да и на золотоискателей, которых в последнее время наплодилось немерено в связи с открытием в штате шахты по добыче золотых самородков, они тоже не походили. Копи манили к себе, но Эллис понимала, что Билл в такую грязную авантюру не пуститься. Истории о тех бедолагах, что разорились или погибли во время поисков этого проклятого желтого металла, рассказывали намного чаще, чем легенды о счастливчиках, превратившихся в сказочных богачей. К тому же, старательство Билл считал легким недостойным заработком, а не честным трудом.

Все жители Гринвилла высыпали на улицу, дабы узреть столь чудное явление. Сорок парней с ружьями и винтовками наизготовку. На лице каждого из них будто начертано величественное имя самой смерти. Черты этих смуглых или загоревших лиц отмечены той самой печалью, которая присуща только самым отпетым негодяям, и подернуты изрядной долей ненависти и дерзости. Неукротимое буйство сынов противления читается в их холодных взглядах и каждом движении.

Возглавляет отряд высокорослый всадник в кремовом длиннополом плаще. Волосы его изящно уложены, черного цвета щетина так и лоснится на солнце, голову покрывает широкополая коричневая шляпа. Золотая бляха на серой ленте, обведенной точно по контурам шляпы, поблескивает при ярком свете палящих лучей. Этому человеку не плевать на то, как он выглядит.

Устрашающие посеребренные револьверы заткнуты за пояс, патронташ на котором полон. Слева к седлу главаря приторочен отменный шарп под бердановый патрон, справа покоится отполированный до блеска карабин.

Настоящий армейский генерал.

Он поправил шляпу, чуть сдвинув ее вперед, и властным, но при том, мелодичным голосом произнес:

– Мне не известно название этого городка. Но вижу, что его населяют добрые люди. Могу ли я просить у вас помощи? Позволите ли вы мне и моим ребятам передохнуть в этом оазисе посреди пустыни?