Стылая Топь. Эспеджо
Шрифт:
Хорошо было бы ещё и шкуру снять: я знал мастеров, которые смогли бы сшить из неё куртку или плащ, но было уже некогда. Из лабиринта стволов и веток раздавалось шипение и хруст. Твари Изнанки никогда не отличались уважительным отношением к погибшим сородичам, и через пять минут тут будет не протолкнуться от желающих урвать кусок плоти убитой эспиры. Это для человека её мясо совершенно несъедобно, а этим — хоть эспира, хоть ядовитая серпьента — без разницы, жрут всё.
Поэтому я быстренько завернул добычу в непромокаемый материал, положил в большой контейнер и убрал в сумку. Оглядевшись и убедившись, что ничего не выронил и не потерял, я быстрым шагом, почти бегом направился к воротам, стараясь не обращать внимания на раздавшееся позади рычание и чавканье. Возможно, при другом раскладе кто-нибудь из вылезших тварей и кинулся бы мне вслед, но сейчас выбор был прост: Ловчего поди ещё поймай, а эспира — вот она, уже готова. Так что мне дали уйти, и буквально через десять минут я проскользнул в Южные ворота.
Там я прислонился к стене и медленно сполз по ней, так как только теперь начал понимать, что произошло. Я, Костик Храмцов, только что убил жуткую тварь Изнанки, и умудрился остаться в живых. Голова закружилась, к горлу подступила тошнота, но на этот раз я пришёл в себя гораздо быстрее.
И с удивившей меня самого ясностью вдруг понял: мне нравится то, что со мной происходит. Пусть я пока мало что знаю об этом мире, но мне нравится быть Ловчим, нравится избавлять других от жутких тварей. Наверное, в этом была доля мальчишества, желание быть самым крутым парнем, героем, может быть, даже магом! Но я не забывал, что это опасная и тяжёлая работа, что мне, Костику, ещё учиться и учиться, впитывая всё то, что может мне дать Коста. Но теперь я этого не боялся, словно с силами эспиры в меня влилось что-то ещё, то, чему я никак не мог подобрать названия. Я был готов открыться новому миру, в котором я был нужен. Да, наверное, вот то, что стало поворотным моментом: я ощутил, что необходим, что могу то, что кроме меня мало кому по силам. И если я могу защитить мир, который меня вырастил, от страшного влияния Изнанки, я это сделаю, чего бы это мне ни стоило, без сомнений и колебаний.
Отдохнув и выпив воды из заранее наполненной фляги, я поднялся и направился в сторону, противоположную трактиру. Мне нужно было завершить несколько дел, откладывать которые было неразумно.
Во-первых, следовало поскорее отдать заинтересованным лицам рога и клыки эспиры: через сутки их можно будет выбросить, так как они потеряют практически все свои уникальные свойства. Во-вторых, нужно попытаться узнать, что за заказ я взял, если о нём знают все кроме меня самого, и почему мне так настойчиво советуют от него отказаться? Хотелось бы также понимать, кому или чему я обязан столь не характерной для меня забывчивостью. Ну и в-третьих, я не уверен, что стоит возвращаться в «Гнутый медяк» той же дорогой, какой я оттуда ушёл: как-то много в последнее время у меня стало неожиданных встреч. Жаль, конечно, хорошую комнату, но ничего, переночую в другом месте.
Размышляя таким образом, я прошёл вдоль стены до ближайшего поворота, обогнул угол дома и нырнул в густой туман. Эту часть города я знал достаточно прилично, во всяком случае, очень рассчитывал, что память меня не подведёт. На всякий случай поднял голову и на ближайших покосившихся воротах прочитал: «Улица Грязных Ног». Ага, значит, ничего не изменилось, и я попал по адресу. Нужное мне место находилось именно здесь, в узком и провонявшем помойкой переулке с изумительным названием. Видимо, оно появилось из-за того, что грязи здесь было столько, что пройти и сохранить обувь чистой было совершенно невозможно.
Нужная дверь без каких-либо опознавательных знаков нашлась даже быстрее, чем я предполагал. Я почти уткнулся в неё носом, вынырнув из какого-то особенно плотного участка тумана. Убедившись, что вокруг тихо, негромко ударил в дверь костяшками пальцев три раза, потом подождал и стукнул ещё два раза по два с перерывом.
Послышались шаркающие шаги, дверь бесшумно приоткрылась, и в образовавшуюся щель высунулся явно не человеческий розовый нос с длинными белыми усами. Он дрогнул, принюхиваясь, усы зашевелились, и лишь потом дверь открылась шире. Я перешагнул через порог и оказался перед стоящей на задних лапах здоровенной — ростом с человека — мышью. Вообще гигантские мыши, ратоны, не слишком охотно селятся в городах, предпочитая лиственные леса, особенно орешники. Но это был особый случай: конкретно этот ратон уже много лет верой и правдой служил своему хозяину, к которому я, собственно, и пришёл.
— Добрый вечер, Себастьян, — вежливо поздоровался я, — дома ли синор Ринальдо?
— Был добрый, пока ты не пришёл, Ловчий, — не слишком любезно отозвался ратон, впрочем, это и не удивительно: он не слишком любит людей вообще и меня в частности. Но его нелюбовь к человечеству не мешает ему чувствовать выгоду хозяина. Вот и сейчас Себастьян скосил круглый чёрных глаз на мою сумку и снова принюхался. — Хотя, думаю, у него найдётся для тебя минутка. Иди за мной.
Мышь неожиданно легко пошёл вперёд по узкому коридору, и буквально через пару минут мы оказались в небольшой уютной гостиной. Никак не соответствующей внешнему облику дома. Изящная дорогая мебель светлого дерева, пушистый ковёр на полу, мягкие кресла и небольшой диванчик… На стенах картины известных мастеров, на специальных подставках — незнакомые мне комнатные цветы. И книги… Очень-очень много книг.
Это помещение подошло бы, скорее, какому-нибудь аристократу, любителю и ценителю прекрасного, а не одному из крупнейших теневых торговцев магическими товарами. Но синор Ринальдо, больше известный в определённых кругах как Кальмар, как ни странно, как нельзя лучше соответствовал этому изысканному интерьеру.
Невысокий, стройный, даже худощавый, с невнятного цвета волосами, заплетёнными в короткую косу, тонкими пальцами аристократичных рук, светло-карими глазами, прячущимися за стёклами очков… Он был похож на учёного, банкира, писателя, целителя, но не на преуспевающего подпольного торговца. И это лишний раз позволяло убедиться в том, насколько обманчивой может быть внешность.
— Коста, друг мой, — синор Ринальдо поднялся из-за письменного стола, за которым изучал какое-то письмо, и улыбнулся мне так ласково, словно я был его любимым племянником. Значит, уже каким-то образом пронюхал, что я получил заказ на эспиру. А сложить два и два — задача для такого опытного типа совершенно ерундовая. — Чрезвычайно раз тебя видеть, мой мальчик! Как мило с твоей стороны навестить старого затворника в его берлоге…
— Сто за всё, — не желая ходить вокруг да около, сказал я, расстёгивая сумку, извлекая контейнер и ставя его на стол, — ещё и часа не прошло.
— Пятьдесят, — так же невозмутимо сообщил Кальмар, осторожно открывая контейнер и проверяя его содержимое, — и то в память о старой дружбе.
— Лысый Йори даст мне минимум девяносто, — я сделал вид, что хочу забрать добычу.
— Не исключено, — не стал спорить синор Ринальдо, — но где Йори, а где я? До него тебе ещё надо добраться, бонито. А это, учитывая, что на тебя объявили настоящую охоту, совсем непросто.
— Семьдесят пять и информация, — видимо, Кальмар что-то такое расслышал в моём голосе, потому что внимательно взглянул на меня поверх очков и медленно кивнул.
— Договорились, — он закрыл контейнер, а Себастьян тут же ловко подхватил его цепкими лапами и унёс куда-то к дальние помещения. Кальмар же выдвинул ящик письменного стола и положил передо мной три замшевых мешочка. — По двадцать пять в каждом. Ты можешь задать три вопроса, Коста. Только три, на которые я отвечу честно и по возможности исчерпывающе, так что думай хорошо, прежде чем спросить.
Я вздохнул, но это было достаточно щедрое предложение: Кальмар был именно тем человеком, который обладал тем главным богатством, какое только есть в любом мире, — информацией.