СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ
Шрифт:
Они рассказали мне и то, как им угрожают, хотя до этого молчали и пробовали разобраться сами...
И тут председатель очнулась и, не поворачивая голову, тихо спросила меня почти в полной темноте:
– Чемоданы готовы?
Я поежилась.
– Угу... – робко ответила я, держась за свои чемоданы. – Сейчас только тряпье выйму...
– Подготовьте! – строго сказала она, и отвернулась. – Нужно подготовить картины к эвакуации, если ситуация станет критической. Пусть мы погибнем, но они должны остаться... Садитесь к столу, поближе... – подтолкнула она меня к столу, опять таки, не глядя. – Эх, если б у меня действительно были те деньги, которые я должна бандиту, то я б столько б книг напечатала, отнять бы их как-то у него!
Я оказалась в ловушке. Я заметалась, широко улыбаясь возле стола. Чемоданы были набиты дурацкими фальшивками. Сейчас меня разоблачат. Куда я фальшивые пачки дену. Я сижу в углу! Тем более, внизу явно появились солдаты... Какой-либо шум, и я ангелок, только не добрый и хороший, какого они хотят из меня воспитать, а настоящий, православный, без тела и на облачке крылатом!
– Что у вас там, выкладывайте быстрей, кто знает, это сволочь или настоящие солдаты, давайте чемоданы!
Я с трудом положила чемодан на колени. Сделав вид, что он пустой. Черт, ну и ловушка.
– Давайте несколько минут помолимся вместе перед делом... – вдруг сказала она, не обращая внимания на шум возле дверей. – Совместная полная сосредоточенность порождает победу... Может, Учитель поможет нам... Да поможет нам Бог!!!
Они стали молиться, прикрыв глаза. Это была полная сосредоточенность. Они затихли.
Я же вдруг вспомнила, как радостно отреагировали те люди на знак Божий. Может и эти обрадуются? Я тихо стала выкладывать пачки прямо на стол перед ними. Очень быстро выкладывать. Отличное решение. Я не буду прятать, я их выложу на стол.
Я сделала это довольно быстро, со всей своей скоростью.
Остался только рюкзак, куда Оля зачем-то отдельно упаковала дурацкие толстые пачки несуществующих десятитысячных купюр с писателем Чейзом, штук сто, правда осталось семьдесят, ибо десять я еще подложила этой женщине за мной, да еще сумка с остатками красных пачек, куда я вложила мои драгоценности. Но его я могла забрать.
Я прекратила раскладывать за мгновение до того, как они очнулись, сделав вид, что полностью углубилась в пустой чемодан, и мгновенно засунула оставшиеся сумки с рюкзаком под себя под стул.
Они открыли глаза. Темно. Потом заметили кучи на столах.
Я еле успела, иначе они б меня разоблачили, спрятала глаза и спряталась лицом в крышку открытого громадного чемодана.
– Что э...!? – коротко сказал кто-то и тут же его голос оборвался.
– Да включите же свет! – рявкнул кто-то.
– О Господи! – кто-то зачем-то рассматривал фальшивые пачки. Вынимал купюры, смотрел на свет, губы их были как-то сжаты, зубы к зубам, лица дрогнувшие... И тишина... Мертвая... Только один из них, на противоположной стороне стола, неприятный человек, возле которого я не положила ни пачки божьего знака, ибо и дотянуться не могла и знак давать ему не хотела, вдруг начал буреть и схватился за виски.
– Инсульт... – тихо сказал кто-то, подхватывая его и нарушив тишину. – Сосуды не выдержали...
– Не оставлены мы тобой, Господи...
И снова звенящая тишина и неслышные слезы.
Внизу послышались громкие голоса ругани подымающихся солдат.
– О Боже! – сказал кто-то. – Этого чуда солдатам не объяснишь, они подумают, что ограбили банк напротив...
– Тут же хватит на сотни миллионов книг и другого! – потрясенно и счастливо сказала женщина позади меня.
– Если сейчас это не заберут бандиты или полицейские! – метко сказала молодая женщина.
Я сидела, уткнувшись в чемодан, и стыдливо, как мышка, протирала его, будто ничего не видя.
Солдаты подымались по лестнице.
Я подняла трудолюбивые глаза, драявшие что-то в чемодане, и закашлялась – на столе ничего не было, только сейф негромко щелкнул. И кофейная машина, явно принесенная сюда откуда-то из подсобки, потому что директор подозрительно нехорошо смотрела на этот аппарат в своем хозяйстве. Но сама же и поставила его и пирожные на стол, гадливо смотря на них в святыне, как на змей.
Но нечего было делать – солдаты уже прорвались сюда сквозь охрану и входили сюда.
– Что происходит? – отбросив пирожное, возмутилась она.
– Мы ищем террориста! – жизнерадостно сказал громадный болван в форме.
– Здесь? В музее?!? – директор даже подавилась пирожным, поперхнулась, выплюнула с брезгливостью его и мрачно посмотрела на помощниц. А потом на лейтенанта.
Тот поежился.
– Ночью? – угрожающе спросила она.
Но тот не поддался на провокацию.
– Здесь нет посторонних?!? – жестко продолжил спрашивать он.
– Нет! – упрямо сказала женщина, даже не обернувшись, чтоб посмотреть вокруг. Она не собиралась сдаваться какому-то офицеру, и была очень рассержена.
Я благоразумно промолчала за чемоданом сзади нее.
– Что с ним такое? – вдруг вскрикнул кто-то из солдат. Об том, получившем инсульт, все в суете забыли. – У него лицо бурое! И он почти не дышит!
– Инсульт! – тихо ахнула я.
Все засуетились, вскочили.
– Это вы виноваты!! – пошла в атаку женщина. – Вы должны сами доставить его в больницу! Немедленно!
Солдаты засуетились, кто-то уже вызывал врача, кто-то искал лекарства, больного потащили в машину, ибо офицер устало махнул рукой. У него было много машин. И он сильно устал, чтобы спорить.
– Не хотите ли чайку? – тихо спросила я его сзади, пока они все суетились, без слов незаметно пододвинув из-за спины лейтенанту чашку кофе. Тот благодарно так же без слов взял ее. Я так же незаметно пододвинула сзади крекеры. А потом села сама, подперев голову ладонью, и смотря сблизи на него.
И тут вошел какой-то старший командир.