СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ
Шрифт:
– А сейчас, – весело сказал ведущий, – час классики. Ремикс на тему балета Чайковского “Лебединое озеро” исполнит диджей Фашист.
Я умилилась. Классика постепенно проникает в быт русского народа. Я часто слышала об этом от бывавших у нас дома академиков. Они все как один любили Чайковского.
Я решила выйти возле стоянки, где поставили мою “Феррари”. Чтоб хоть посмотреть на место, где стояла машина во сне.
И тут я увидела нашего соседа Панкратова, владельца четырех заводов по производству конфет, который так заботился о своих рабочих, платил им не меньше пятисот долларов, всегда помогал мне и моей собаке, принося ей то ногу, то колбасу, которую мы с Филей ели вместе. Он был идеалист, стремился создать идеальное предприятие, как у японцев. Часами рассказывал мне как там, у них, в Японии. Что в Японии каждая фирма представляет собой “ути”, или в переводе семью. Про то, как японцев с детства воспитывают в убеждении – что школа, фирма – это их семья, и они действительно воспринимают их как семью, ибо это вошло в культуру, они воспринимают их так же само, как мы воспринимаем свою семью семьей, ибо так было всегда. Про то, как на каждой японской фирме психологи работают над подбором и совместимостью людей, как каждый высший японский менеджер озабочен превращением своих людей в одну семью, как заботятся о том, как спаять их, сделать братьями... Как устраивают постоянные совместные праздники, совместный отдых с семьями по воскресеньям, поощряют культ взаимной дружбы, и еще сотни тысяч мелочей, превращающих людей в команду... Даже распределение подчинения идет у них по старшинству возраста, как в семье... Мало кто знает, что в Японии, в отличие от СССР это вошло в культуру, то есть стало естественным и природным. Ибо утверждалось высшими менеджерами... Они не думают об этом, это естественно! – восклицал он. Он был тогда такой веселый, богатый, увлеченный! Его предприятия росли... Он с нуля их поднял!
Я посмотрела на него. Но боже, как он выглядел сейчас! Мятая рубашка, усталый взгляд, боль. Он не ехал, он вывалился из автобуса и побрел, куда глаза глядят...
Я, забыв про все, тормознула рафик и кинулась к нему.
– Что с Вами происходит!? – еще издалека возмущенно закричала я. – Федор, как вы могли себе позволить докатиться до такого?
– А, это ты, Пуля? – медленно и невидяще посмотрел на меня он. – А меня все предали. Пять дней назад партнер вдруг посередине проекта потребовал возврата денег назад, когда они уже были полностью вложены в строительство вместе с моими свободными средствами. И теперь мои предприятия, стоящие в сто раз больше, арестованы за “долги”... Дом, имущество, машины, счета арестованы и описаны... У меня даже костюма нет, Пуля... – печально посмотрел он на меня, и я поняла, что он чуть-чуть пьян. – Подкупленные милиционеры просто выкинули меня из дома... Это дал мне дворник Иван... Я второй день не ем... Стыдно...
Я вздрогнула и приобняла его.
– Все будет хорошо!
– Эх, Пуля-Пуля... – вздохнул он. – Всегда ты была такая добрая и хорошая... Не знаешь ты людей... У меня ведь еще был один проект, и я все мог бы спасти... Если б я появился сейчас на роскошной машине в роскошной одежде, чтоб перебить панику, я б отдал этот “долг”... Увидели бы они меня уверенным, веселым... – сморщился он. – Так ведь нет, всех напугали, все “друзья” боятся даже просто дать хорошую машину по доверенности... – он как-то растеряно и жалко улыбнулся. – А лучшую... Даже и не думай... Лучший костюм и лучшую машину так легко выследить, а другие мне не помогут... Нужно новый костюм, который еще никто не надевал, модельный, иначе мигом вычислят и мне же еще хуже будет – пойдут слухи про обноски...– он что-то качался. – Не зря ты, Пуля, не любила моего заместителя, он сдал меня первым, он сейчас подтасовал документы, попробуй докажи что-то, если даже спать негде, все подстроено... Сделали так, чтоб я вообще без денег оказался, чтоб не мог ничего предпринять, гады, отобрали...
Я молча смотрела на него. А потом потянула его за руку.
– Пошли... – тихо сказала я.
– Куда? – горько улыбнулся он сам себе.
– Машину получишь, – сухо сказала я. – Временно... Вернешь, когда все устроится... А вот костюм... – я смутилась. Я вспомнила костюм генерала.
– Что костюм? – прямо на глазах протрезвел он. – Модельный?
– Модельный... – еле выговорила я, вспомнив оборочки.
– Лучший?
– Из последней коллекции Версачи... Самый лучший... – пролепетала я.
– А чего ты краснеешь?
– Да... – замялась я. – Предыдущий хозяин чуть не убил женщину, которая его ему купила... Самый лучший, дорогой и красивый... – я мямлила.
– Самый-самый? – вскричал он.
– Самый... – отвернулась я.
– А в чем вопрос? – наконец сообразил он.
– Видишь ли, он модельный... – прошептала я. – Под старину сделан, с фантазией дизайнера... Средние века, с оборочками и кружевами... Когда генералу понадобилось его одеть, то он сидел и плакал, но не решился...
– Так это мне и надо! – развеселился промышленник. – Мне надо броский, модельный, чтоб заговорили...
– Они подумают, что ты сменил ориентацию... – прошептала в ужасе я. – На Европу...
– Это все модельный бизнес, Пуля... – нетерпеливо дернул плечом он. – Эти все модники модельные на тусовках так ходят. Зато все заговорят обо мне, это бросится в глаза, я о таком и не мечтал...
– Но тебе придется его поискать... – пробормотала я. – Генерал засунул сверток под матрац под кровать в комнате отдыха врачей больнице... – я объяснила где это, и разрешила взять. – Вряд ли его кто-то там нашел. Скажешь, что я забыла...
Он обнял меня.
– Пошли машину заберешь... – вздохнула я.
– Ты разве не пошутила? – удивился он. – А я думал, ты меня взбодрить решила, прямо как очнулся от кошмарного сна и готов сражаться. Давно так не смеялся...
– Вон стоянка, – показала я, подавая ему номерок от стоянки, документы на “Феррари”...
Тут он словно в первый раз увидел меня.
– Версачи... – угадал он платье. – Пуля, ты что, замуж вышла?
– Я невеста... – мгновенно распушила хвост я, задрав нос.
– Так... – мрачно сказал он. – Как я проворонил?
– Я уже второй день невеста! – гордо сказала я. – Я выйду замуж, и тетка меня не будет терроризировать!
– Так... – еще мрачнее проговорил он. – Сейчас я посмотрю, что у тебя за машина, быстро закончу свои дела, а потом разберусь, что это за женихи появились как из ведра, пока брат уехал... Где эта машина?
– Если на стоянке спросят, почему я сама не пришла за своей машиной, – радостно переменила тему я, – спроси его строго, “неужели ты хочешь, чтоб она сама пришла”? Дашь вторую бумажку и скажешь, что должна была забрать известная ему женщина и опишешь меня... И вообще, хоть машина моя, чистая, не говори никому, что она моя, ладно? Скажешь – купил у кого-то, все документы у тебя... Не останавливайся возле меня...
– Я что, дурак, подставлять тебя?! – он на мгновение поцеловал меня в щеку. Все еще явно не веря, что у меня есть машина, и так и не глянув на название...
– Стой! – вспомнив, что у него ничего нет, я высыпала ему из карманов остатков денег, долларов двадцать.
Он так странно глянул, хотел что-то сказать, но быстро пошел на стоянку, оставив мне свой старый плащ, в котором за машиной явно идти было нельзя.
Я посмотрела ему вслед. А потом проводила взглядом красную роскошную “Феррари”, выехавшую из стоянки и быстро пролетевшую по другой полосе. Другие сами пропускали ее. Я усмехнулась. Он засигналил на уже уступающий ему путь роскошный джип, но я знала, что он сигналил мне, словно поднимая большой палец.
Я незаметно кивнула ему.
Чтоб не привлекать внимания, я купила с лотка косметичку, о которой столько раньше мечтала, простаивая подолгу у лотка, ибо денег никогда не было. А если и было, то их надо было бы потратить на Филю... А я так мечтала... Филя не я, он фила-бразильеро, он не понимает, зачем нужно голодать несколько дней из-за косметички, он начинает в этом случае охотиться на людей... Фила-бразильеро есть, к сожалению, одна из самых больших в мире бойцовых собак с плохим характером... Прошлый раз, когда он поголодал, ибо я купила курточку, ибо зимой без курточки холодно, он за один присест съел соседского боксера...