СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ
Шрифт:
Вот мне и сказали придти сегодня в ресторан – с тоской подумала я. Вот я и пришла. И ушла. Впрочем, рисуя, грузин рассказал мне о своей маме, брате, племяннице, дяде, деде и семерых двоюродных братьях, и я немного отошла. И даже снова стала солнечно смеяться.
Грузин рассказал мне про свой большой дом, про свой аул, про свою собаку. Потом сказал, какая я хорошая. Потом сорвал с клумбы десяток роз и подарил их мне. Я прижала их к груди и покраснела как рак.
– Ты... – сказал грузин, целуя мне руку в низком галантном поклоне, явно готовясь сказать что-то хорошее и комплимент. И тут в ущелье между домами, совсем низко, чуть не задев нас колесами, метров пять всего высоты, медленно прошел вертолет “Черная акула” с тупыми рылами пулеметов на турелях. Он двигался как-то по страшному медленно, как тварь, высматривающая добычу. Представляю, что они подумали – один целует руку, другая прижимает букет к груди.
– ...дура! – закончил грузин, выпрямляясь и глядя вслед ушедшему вертолету. – Я на тебя потерял два часа!
Он вскочил в машину и хотел уехать один. Я чуть не заревела. Так, дуре, и надо – ишь уши распустила.
Он быстро забежал в машину и поспешно закрыл двери, нажимая на кнопки, чтоб я не могла сесть.
– Едь, не волнуйся, – стараясь перестать плакать, сказала я. – Я позвоню мужу, чтоб он меня забрал... Не бойся, я ничего о тебе не знаю...
Он выбежал из машины и поспешно открыл двери в обратном порядке.
– Нэ волнуйса! – поспешно сказала я, прижимая цветы к сердцу. – Никто не мог принять тебя за моего любовника, ты же ничего такого не делал у всех на глазах...
– Садись! – сказал он.
– Едь! – уперлась я.
– Садись!
– Едь!
– Если ты не сядешь, я сам сяду! За то, что тебя убыл...
Я презрительно ухмыльнулась.
Он силой затащил меня вместе с моими сумками в машину. Рукой я придерживала драгоценную пачку зеленых, которую мне дал тот человек, чтоб я купила магазин.
– Сыды! – злобно зашипел он, выворачивая на проезжую часть. – Я тэбэ убывать буду!
Машина помчалась по улице, как стрела.
Он ехал и причитал.
– Я тэбэ... Я тэбэ...
Потом включил приемник.
– Всем гражданам России... – послышался оттуда голос диктора, – разыскивается особо опасный террорист...
И дальше шли подробные описания грузина, его машины, номер его машины...
Я в ужасе забилась прочь в угол.
– Так ты убийца! – жалко выдавила я, пытаясь отодвинуться подальше.
Грузин только щелкнул приемником к черту. Вид у него был, когда он на меня посмотрел, какой-то странный, злобный, загнанный и отчаянный.
Он хотел сказать, но только сжал зубы и замычал от отчаянья.
– Ты хочешь спалить себя перед самым Кремлем! – в ужасе поняла я. – В честь протеста против социальной несправедливости... Отпусти меня, – жалобно взмолилась я, вспомнив, что террористы обливают себя бензином и сжигают, а самые честные взрываются с бомбами, чтоб громче слышно было... – Честное слово, я больше ничего плохого тебе делать не буду...
Я съежилась зайчиком в уголке.
Грузин снова включил радио.
– За каждое сведение, которое поможет при его поимке, государство заплатит сто тысяч долларов...
Он снова его выключил.
– Вай-вай, за что мне такое бедствие... – обхватив голову одной рукой, он стал раскачиваться за рулем. – Ехал мирный честный грюзин, провозил наркотики...
– А где наркотики? – тут же спросила я.
– В ж...! – грубо и злобно ответил грузин.
И, выругавшись, схватился за руль. Ибо, чуть не вылетел с дороги на повороте.
Увы! После поворота стояла милицейская машина. И движение было перекрыто. Пропускали по одной машине.
Стояли машины, бегали человечки в форме.
Грузин обессилено закрыл глаза.
– Эй, ты, а ну выходи! – раздался голос здоровенного детины. Тут же подошедшего к нашей машине. – Проверка документов!
Подняв руки, грузин вышел из машины.
– Террорист! – радостно завопил верзила, увидев поднятые руки.
К нам быстро подбежали несколько крупных чинов.
– Успокойтесь, – сказала я милиционеру. – Он честный грузин, не террорист, он лишь наркотики провозит...
Я, запыхавшись, оправдывала его.
– А где наркотики? – быстро спросил подбежавший чин.
– В ж...! – честно ответила я, пытаясь честно передать слова грузина.
– Обыщи гражданина, Сережа! – сказал полковник – И где только люди наркотики не провозят, – удрученно покачал он головой. Мол, в его юности такого не было.
Здоровенный горилла подошел к грузину.
– Ну что стоишь, снимай штаны... Изымать наркотики будем... – он похлопал гражданина по плечу. – Обнажи местоположение наркотика и поворачивайся им ко мне... – ласково сказал он. – Сейчас я выйму контейнер из задницы... Они...
– Они в машине, в машине, – вдруг заорал грузин, подпрыгнув. Он бросился к машине и стал услужливо, поминутно срывая пальцы от усердия, раскрывать двери. – Сам покажю! Сам покажю и сам расскажю!
Он суматошился как бешенный. Засуетившись, он сам открыл им тайник, почему-то держась за штаны и злобно глядя на меня.
Вышедшая из машины с двумя сумками еще до того, как он признался, и отведшая от случайного попутчика страшное обвинение, я стояла всеми забытая. После того, как я спасла его, на меня все махнули рукой.
Было ужасно обидно. Они все с увлечением вскрывали тайник и вынимали героин, которого, как я слышала, было не меньше пятисот килограмм в этом джипе.
Обо мне все забыли.
Я увидела стоящую чуть поодаль машину с надписью на стекле – продаю. В ней сидел мужик.
– Ты что, машину продаешь? – удивленно спросила я.
– Угу...
– Слышь, продай... – я показала деньги, полученные за манто.
– Здесь?
– Ну...
– Так нотариуса нету...
– А ты по договоренности... – блеснула я словом, слышанным от брата, и почувствовала себя такой умной. – Напишешь бумажку...