Суд и ошибка
Шрифт:
И тут осторожность, которая, как казалось мистеру Тодхантеру, давно утопла и лежала на дне, высунула вдруг голову из воды и самым беспардонным образом принялась его вразумлять: «Ты, олух царя небесного, разве ты не видишь, что она играет с тобой? Сейчас она попросит бриллиантовое колье или что-то вроде того, и тебе, бедному недоумку, придется, хочешь не хочешь, выполнить условия договора! Разве тебе не говорили, что это за особа?»
Перепуганный мистер Тодхантер вцепился в подлокотники кресла, в отчаянии ища способа выкрутиться из положения.
Дама открыла глаза и улыбнулась ему.
— Я придумала.
Мистер
— И что же это? — дрожащим голосом вопросил он.
— Я попрошу вас посвятить мне свою следующую книгу. Напишите на ней: «Моему другу Джин Норвуд».
Мистер Тодхантер перевел дыхание и вытер лоб скомканным носовым платком. От облегчения, а не от агонии, которую он испытывал раньше, его покрыло испариной.
— Да, разумеется! Буду рад… такая честь!..
Когда-то мистер Тодхантер опубликовал за свой счет исследование, посвященное неизвестному автору XVIII века, оставившему после себя дневники, — которого сам он приравнивал к Ивлину и Пипсу [10] . Распродать удалось сорок семь экземпляров, автор дневников так и остался безвестен. Издавать мистер Тодхантер больше ничего не собирался, но не видел нужды сообщать об этом мисс Норвуд.
10
Дневники Джона Ивлина (1620–1706) и Сэмюэла Пипса (1633–1703) — источник исторических сведений об английской Реставрации.
— А теперь вы! — Та радостно засмеялась. — Уверяю вас, я выполню любую просьбу. Разве это не смелое заявление — особенно для женщины? Но я смею думать, что хорошо знаю людей. Итак, чего изволите?
Внезапно мистера Тодхантера осенило. Не задумываясь, он выпалил:
— Отправьте Фарроуэя в Йоркшир, к жене.
Мисс Норвуд уставилась на него, раскрывая глаза все шире и шире, пока мистер Тодхантер сам не усомнился, что бывают на свете такие гигантские глаза. И тут она рассмеялась, естественно и непритворно.
— Но, дорогой мой, именно это я и пытаюсь сделать уже целых полгода! Не могу передать, как я мечтаю о том, чтобы он наконец убрался. Но не хочет, и все!
— Он выполнит все, о чем вы его ни попросите, — упрямо сказал мистер Тодхантер. — А вы пообещали мне. Отошлите его.
— Отошлю, — взмахнула рукой мисс Норвуд. — Это я вам обещаю. Однако же обещать, что он уедет, я не могу.
— Вы заставите его, если постараетесь. Я прошу вас, пусть он уедет.
Мисс Норвуд на секунду вскинула свои тонкие брови и улыбнулась. Мистеру Тодхантеру такой улыбки видеть еще не доводилось. Это была, правду сказать, улыбка вызывающая, довольная, втайне ликующая, слегка даже насмешливая… Но мистер Тодхантер прочесть этого не сумел.
— Послушайте, — мягко сказала мисс Норвуд, — а зачем это вам? Откуда это стремление отправить Николаса на север? Скажите мне, как своему другу.
— О, полно вам! — воскликнул мистер Тодхантер. — Только не говорите, что вы сами этого не понимаете!
— Кто знает, может, и понимаю, — негромко выговорила мисс Норвуд и улыбнулась чуть шире.
— Значит, вы заставите его уехать? — всерьез попросил мистер Тодхантер.
— Он уедет, я вам обещаю, — под стать всерьез ответила мисс Норвуд.
— Спасибо, — просто сказал мистер Тодхантер, облегченно вздохнул и заулыбался, глядя на хозяйку. Теперь он был убежден, что мисс Норвуд — жертва людского недоброжелательства и злой молвы. Видимо, так ей приходится платить за свое величие, за ревность, которую к ней питают, и так далее. Но всякий, кто узнает ее поближе, непременно оценит этот чудесный нрав.
— Сдается мне, мистер Тодхантер, — заметила страдалица с пленительно порочным смешком, — вы упустили свой шанс! А такие шансы, знаете ли, два раза в жизни не выпадают. Ведь я была в ваших руках… Ну, по крайней мере могла быть.
— Навряд ли это было бы честно, — подыграл ей мистер Тодхантер.
Мисс Норвуд склонила набок очаровательную головку.
— А разве все честно, когда война… и в других ситуациях?
Мистер Тодхантер, чувствуя, что он — хоть куда, радостно засмеялся своим кудахтающим смешком. Впервые за шесть недель он напрочь забыл про аневризму.
Ему свойственно было придерживаться наилучшего мнения о людях.
Пробило уже три, когда мистер Тодхантер поднялся, чтобы уйти, и сделал это с большим нежеланием.
— Это было восхитительно, мисс Норвуд, — произнес он, пожимая хозяйке руку. — Не припомню, чтобы когда-нибудь прежде получал такое удовольствие от обеда.
— Помилуйте, — улыбнулась дама. — Для своих друзей я просто Джин. «Мисс Норвуд» звучит ужасающе мрачно.
— А меня зовут Лоуренс, — проворковал мистер Тодхантер, очевидно, не замечая, что рукопожатие затянулось.
Они расстались, условившись, что встретятся вновь в самом ближайшем будущем.
И только спускаясь по лестнице, мистер Тодхантер вспомнил о заблуждении, жертвой которого оставалась его хозяйка. Что-то там было сказано о том, что в следующий раз мисс Норвуд навестит его в Ричмонде. Она-то рассчитывает увидеть дворец, а увидит… не хижину, нет, но викторианский особняк на две квартиры, на вид довольно непривлекательный. Нечестно было оставлять ее с впечатлением, что он богат. Не то чтобы это имело какое-нибудь значение для такой широкой натуры, как мисс Норвуд, но… в общем, друзей обманывать стыдно.
Мистер Тодхантер повернулся и вызвал лифт.
Это спорный вопрос, могла бы мисс Норвуд сохранить свою жизнь, не будь он столь щепетилен. Сделай он свое признание в письме или даже по телефону, мисс Норвуд рассталась бы с ним без всякого шума, Николас Фарроуэй в любом случае вернулся бы в свой Йоркшир, поскольку, исчерпав всю свою наличность, в Лондоне не имел применения и никого не интересовал, а сам мистер Тодхантер в отмеренный срок должным образом скончался бы от своей аневризмы. Но этот неприхотливый ход событий нарушило ответственное отношение мистера Тодхантера к дружбе.
Ибо вышло так, что дверь в квартиру мисс Норвуд в момент возвращения мистера Тодхантера оказалась слегка приоткрыта. Там был поломан замок, который обещали починить еще утром, но слесарь подвел, не явился, тем самым вбив гвоздь в гроб мисс Норвуд так же натурально, как если бы и впрямь орудовал молотком. Таким образом, мистеру Тодхантеру выпал случай отчетливо услышать несколько фраз мисс Норвуд, которые та через открытую дверь спальни адресовала горничной, надо полагать, прибиравшейся в гостиной, причем тон хозяйки разительным образом отличался от того, каким только что она обращалась к нему.