Суд Рейнмена
Шрифт:
– Она теперь при виде любого кота за охранника прячется, — развеселился Павел. — Прикол какой, расскажу кому, не поверят!
Джеймс негромко мяукнул в ответ и вернулся под стул, откуда сразу раздались хруст и ворчание.
– Джеймс, зубы переломаешь! — прикрикнула Синдия. — садитесь, Павел. Хотите лимонада?
– Если вам не трудно.
– Какие трудности, — Синдия принесла из холодильника запотевшую бутылку «Фрустайла». Постепенно тишина, нарушаемая только хрустом и чавканьем из-под кресла стала неловкой, и Синдия поспешила её нарушить:
– Какой душный вечер! После дождя всегда так парит,
– С удовольствием. А знаете свежие новости с «Музона»? — оживился Павел.
– Я его почти не смотрю. А что за новости? Что-то связанное с Молотковым?
– Ага, относили по нему траур и объявили конкурс на вакансию ведущего «Попкорна». Основные требования: возраст до 30 лет, хорошее знание современной музыки и продвинутые вкусы. Такие кадры пробуются, что я чуть было не надумал тоже послать резюме, но понял, что конкурировать не смогу! Спасибо, — Павел взял у Синдии высокий стакан с лимонадом. — Не умею я на экране кривляться полуголым и поливать помоями хорошую музыку в угоду «продвинутым» придуркам.
– У вас злой язык, Павел. Вы могли бы работать обозревателем светской хроники.
– Увольте. Я не умею работать по заказу, хвалить или ругать тех, кого велят. Сам не знаю, почему я после школы поступил на факультет журналистики. Ни во время учёбы, ни после вручения дипломов я не пылал страстью к будущей специальности. Видно, ошибся выбором. Я это заподозрил ещё на втором курсе. Хорошо что хоть не успел приступить к работе.
– Хорошо что у вас прозрение произошло так своевременно. А то вместо классного автора детективов мы получили бы посредственного журналиста, ненавидящего свою работу.
Она говорит, что у него злой язык, а сама сейчас вон как припечатала.
Уж она-то не ошиблась в выборе будущей профессии. Но до чего же убойное сочетание: острый отточенный ум, острый язык, железная логика и внешность кинозвезды, не дешёвой красоточки, любимицы сексуально озабоченных тупиц, а идеальной настоящей красавицы. Она могла бы сыграть Снежную королеву, высокая, тонкая, с копной длинных мягких волос цвета чёрного шоколада, изящным овалом лица и чуть продолговатыми карими глазами с золотистыми искорками. Такие глаза по идее должны быть тёплыми, но у неё они выглядят прохладными, как подо льдом. Настоящая зимняя красавица, холодная, неприступная, безумно притягательная. Все предыдущие исполнительницы роли Снежной королевы, кроме разве что Бриджет Фонда из недавней британской экранизации и в подмётки не годятся этой стройной, волевой, умной и очаровательной русской американке. Синдия обладает именно таким характером и внешностью, какой, наверное, представлял себе свою героиню Андерсен: «Она была так прелестна, так нежна, вся из ослепительно белого льда, и всё же живая!.. она была так хороша! Более умного, прелестного лица он не мог себе представить. Теперь она не казалась ему ледяною… теперь она казалась ему совершенством!»
Когда Павел впервые читал эту сказку в шесть лет, он мысленно представлял себе всех её героев такими, какими они появлялись в его воображении, а не на аляповатых иллюстрациях. А потом он нарисовал собственный иллюстрации к сказке, и учитель кружка рисования отправил их на выставку детских рисунков, и Паша получил первый приз. Кая Павел изобразил похожим на себя, маленьким худеньким темноволосым мальчиком с огромными серыми глазами. А Снежная королева была очень похожа — теперь Павел это понял — на его соседку Соболевскую. Что это было, предчувствие за 19 лет до встречи? Павел не знал. Но он знал, что именно это сходство и приковало его взгляд на пляже к женщине в чёрном купальнике, а когда она подняла глаза и посмотрела на него снизу вверх своим сногсшибательным взглядом, Павел понял, что поиск завершён; он нашёл свою Снежную королеву, героиню легенды, а не актрису советской экранизации.
Вот только он, в отличие от Кая, тянулся к своей Королеве не под действием чар, а совершенно осознанно. Вопреки расхожему мнению, что мальчики, якобы, на
А теперь его безудержно влечёт к соседке — такой же ДРУГОЙ, всегда окружённой людьми, но остающейся самой по себе, как та самая кошка из сказки.
Она держалась слегка отчуждённо, свободно и замкнуто. Видно было, что она никогда не комплексовала из-за своего высокого роста и худощавой комплекции, но и не кичилась своей внешностью, а просто спокойно жила такая, как есть. И все, кто её окружали, проникались её восприятием и даже не пытались колоть ей глаза особенностями её внешности. Наверное, её даже в школе не дразнили Дылдой, и не потому, что боялись решительного отпора (а она смогла бы защититься!), а потому, что бесполезно высмеивать недостатки, которых нет. В сущности, смеются не над внешностью человека, а над его комплексами неполноценности. Избавься от этих комплексов — и насмешникам будет не над чем ржать.
Какая гордая у неё осанка, плечи развёрнуты, спина идеально ровная, как у балерины, и иначе она просто не может держаться, невозможно представить, чтобы она втянула голову в плечи или согнулась как вопросительный знак. Для неё, наверное, проще было бы пройти от дома до прокуратуры на руках. А сколько высоких девушек из-за комплексов и насмешек сутулятся, стараясь казаться ниже!
Волосы Синдии сплошным полотном лежат на спине. И от неё всегда веет прохладой, но не той, от которой ёжишься и спешишь к камину, а тонкой приятной свежей прохладой тропического бриза, когда запах морской волны переплетается с ароматами жасмина, магнолии и мяты. Такой прохладой наслаждаешься после изнуряющей жары и просто не допускаешь мысли о возвращении во влажный горячий пыльный чад от этого свежего нежного и ароматного наслаждения…
– Как долго я ждал тебя, — сказал Павел, приподнявшись на подушке.
– Два месяца? — уточнила Синдия. Она лежала на спине, закинув руки за голову. Длинные волосы рассыпались по подушке.
– Девятнадцать лет, с тех пор, как прочёл «Снежную королеву».
– А я играла Снежную королеву в десятом классе, в школьном театре.
– В десятом классе… А вскоре после этого я прочитал сказку.
– Бывают такие совпадения.
– Не чересчур ли для совпадения, леди-следователь? — Павел сел, и, как тогда на пляже, посмотрел на неё сверху вниз своими серебристыми глазами.
– Ты думаешь, это был какой-то знак? — Синдия тихо рассмеялась и села, кутаясь в простыню. — У тебя богатая фантазия, недаром ты пишешь такие детективы. Кстати, а откуда у тебя такой псевдоним? Прямо как Тао из «Грозовых камней»!
– А я на него похож?
– Есть немного.
– Мрачный злодей, снедаемый тайными страстями и жаждой власти?