Судьба-Полынь Книга I
Шрифт:
То ли миг, то ли год прошел…
Время замерло.
Ничего не происходило. Тишину нарушали лишь шаги и вздохи несчастных строителей да влажные шлепки.
В глубине глиняной берлоги царила тишина. Значит, придется переть на рожон, полагаясь на топоры и клинки.
Но соваться в логово неизвестного врага — смерти подобно. Мимо прошел, приволакивая ногу, изувеченный ребенок.
Ильгар сжал зубы. Надо идти.
Совсем рядом раздались приближающиеся шаги. Это «кулак» спешил сквозь десятки обнаженных тел.
Досчитав
И тут же пожалел о содеянном.
Перед ним стояла не простая женщина. И не человек вовсе.
Длинные черные волосы доставали земли, скрывая сильное, густо измазанное красной глиной тело. Лицо можно было бы назвать прекрасным, но все портили узкие, змеиные глаза, что фосфоресцировали во мраке. Тонкие губы расползлись в подобии усмешки, обнажив два ряда белоснежных зубов.
— Время сна, человек…
Мимо прожужжала пчелой стрела, сбила женщину с ног.
Обычно Кальтер не промахивался с такого расстояния. Обычно. Но существо каким-то чудом ухитрилось качнуться в сторону, и железное жало угодило лишь в плечо. Десятнику хватило мгновения, чтобы оказаться рядом со скорчившейся женщиной.
Он ударил ее в висок, намотал волосы на руку и приставил к горлу тычковой нож.
Противница, совершенно неестественно изогнувшись, проскользнула под его рукой, и очутилась за спиной. Ни рана, ни вырванный клок волос ей не помешали. Она вцепилась когтями в плечо Ильгара, рывком развернула и толкнула ногой в живот.
Десятник врезался спиной в стену. В глазах потемнело, но оружия не выпустил. Сумел увернуться от повторного удара. Взмахнул ножом, прочертив на предплечье противницы алую борозду…
Проход в пещеру перегородила тень. Хлопнула тетива. Женщина молниеносно уклонилась, порвала дистанцию, сбила с ног Кальтера и отшвырнула в сторону, словно тот был пушинкой.
Но тут внутрь берлоги вломился «кулак».
В руке черноволосой возникла глиняная свирель.
— Еще шаг — и берег усеют трупы! — прошипела женщина. — Я не шучу.
Барталин по приказу Ильгара остановил «кулак».
— Вот это разумно, — кивнуло существо, усаживаясь на подстилку из камыша и совершенно не смущаясь своей наготы. Глина осыпалась с лица, обнажила молочно-белую кожу.
— Что ты за тварь? — процедил сквозь зубы Ильгар. Холод проник в каждую его косточку; даже боль в разодранном плече не чувствовалась.
— Убейте ее! — проревел из-за спин бойцов Альстед. — Не разговаривайте с демоном!
Ни один воин не пошевелился. Только Ромар сделал короткий шаг навстречу сидящей, но той стоило лишь приподнять свирель, чтобы чернокожий остановился.
Женщина послала Дарующему холодную ухмылку.
— Будь сейчас ночь — ты бы кричал гораздо громче, Человек-В-Железе. А потом замолчал бы навсегда.
— Отвечай на вопрос, — потребовал десятник. — И помни:
Ответом ему послужил смех. С такой издевкой мог смеяться лишь тот, кого не пугали угрозы, и кто был уверен в своем преимуществе над врагом.
Ильгар ей верил. Улыбнулся сам — мол, готов рискнуть.
— Предлагаю сделку, — прошипела женщина. Сорвав оперение, ловко протолкнула стрелу, чтобы наконечник вышел с другой стороны раненого плеча. Здоровой рукой легко обломала его. С чавкающим звуком вытащила стрелу. На лице не дрогнул ни один мускул! Черноволосая вытерла ладонь об подстилку и продолжила: — Вы уйдете, оставив меня в покое, и этой ночью я не стану… играть.
— Щедро, — хмыкнул в бороду Барталин. — Может, тебе еще платье сшить на прощание? Чтоб задницей не сверкала?
— Не вам торговаться. Убьете меня — умрут люди. Наши жизни связаны. Вы в худшем положении.
— А ты не думаешь, что все эти бедолаги предпочли бы смерть? — вспыхнул Дарующий. — Свою — в обмен на твою, проклятая тварь?
— Сильно сомневаюсь. Люди будут цепляться даже за самую убогую жизненку. Я вас знаю. К тому же, не собираюсь убивать их. Убежище почти готово — через две ночи отпущу остальных. Оставлю двух-трех мужчин покрепче для своих нужд.
— Если будет, кого отпускать, — пробурчал Дядька.
— Как повезет, — хмыкнула женщина. — Повторюсь: не вам торговаться. Уносите ноги, пока не передумала.
Воткнуть бы ей нож под ребра, а потом бросить в костер, как поступали со всеми демонами, но друг она и впрямь способна убить разом всех пленных? Выражение ее лица говорило, что так и случится. Значит, договор?
— Мы оставим тебя в живых. Ты не станешь петь и позволишь нам перейти реку. Людей отпустишь через два дня.
— Мое слово вам порукой. Моя кровь — заверение.
Она подхватила обломок стрелы и наконечником прочертила через лоб глубокую рану. Кровь потекла по щекам, но женщина лишь улыбалась. Вытерев лицо ладонью, протянула ее Ильгару.
— Ну же, Человек-С-Печатью, смелее!
Они пожали руки.
Было слышно, как ругается Дарующий. Его трясло от гнева, презрения и собственного бессилия.
— Теперь можете идти, — черноволосая откинулась на ложе.
Последним из Убежища выходил Ильгар.
— Постой, Человек-С-Печатью. Мне нужно кое-что тебе сказать.
— Слушаю.
— Мне плевать, что несет вас на другую сторону реки. Мне плевать, что будет с вами там, за лесами и Нарью. Но ты мне интересен. Из-за Печати. Она опасна, человек. И делает тебя уязвимым. Будь осторожен с теми, кто старше людей. Ты для них — как светлячок в беспросветном мраке. Но светлячок с осиным жалом, так что пощады не жди. Буду рада увидеть тебя снова.
— Ты — зло?
— Часть того, что многие привыкли называть злом. Но у зла много лиц, не все из них по нраву смертным. Не я заронила крупицу тьмы в себя, не я. И во мне есть… свет.