Судьба. На острие меча

Гончар Анатолий Михайлович

Маг снова пристально посмотрел на меня и улыбнулся, на этот раз весело.

— Мы решили испытать свою судьбу. Мы были молоды, — улыбка стала шире, — и глупы.

"Ага, понятно, аналогии проведены. Значит, по вашему мнению я дура?" — подумала я, но от реплики воздержалась.

— И хотя никто из нас так до конца и не верил, что пересечь Мертвый лес возможно, мы двинулись в путь. — он на мгновение умолк, то ли обдумывая слова, то ли вспоминая прошлое. — Представь, каково же было наше изумление и радость, когда Картенминский лес остался за нашими спинами, а наш караван не потерял ни одного воина, ни одного животного. Звезды

благоволили нам. Но ни одно везение не может длиться вечно. Мы уже почти вышли к Вышегорску, оставалось всего ничего — полдня пути, но сил двигаться дальше не было, и люди, и лошади буквально валились с ног. В запасе были еще сутки. Решив, что все уже позади, караван остановился на ночлег. Но увы, той ночью нам не было суждено выспаться… Они напали внезапно — наемники, люди которым заплатили за убийство. Но то, что это были именно убийцы, а не простые разбойники, мы поняли слишком поздно.

Нас было шестеро — три воина, два мага и сам барон — против пятидесяти противников. Два наших воина было убито в первые мгновения боя. Моего друга мага полоснули мечом, и он умер, истекая кровью. Я и Маркарад — старый опытный воин — выжили, отделавшись небольшими царапинами и ссадинами. Я направился к стоявшему за нашими спинами обозу, чтобы доложить о нашей победе укрывавшемуся за телегами барону. Увы, его там не оказалось. Следы вели в сторону луга…

…Они не жалели ни стрел, ни арбалетных болтов. Грудь барона оказалась буквально истыкана ими. Итак, хозяин каравана был убит. Теперь об отдыхе уже не могло быть и речи, нам следовало поторопиться.

— Вы опасались нового нападения?

— Нет, — маг отрицательно качнул головой, — Мы боялись за жизнь матери и ребёнка. Кроме жены и сына у барона не было родственников, и если бы с ними что-то случилось… — я снова вопросительно заглянула магу в глаза. — Согласно закону Камерлина бесхозное имущество отходило первому заявившему на него права. После выплаты соответствующего налога естественно. Теперь ты понимаешь?

Я кивнула, баронесса и её ребенок умерли бы тотчас, как стало известно о гибели самого барона.

— Мы очень спешили, так спешили, что едва не загнали коней и даже при этом едва не опоздали.

Ильдарас замолчал, но собравшись с мыслями, продолжил:

— Когда мы пришли в дом ростовщика, он, два раза пересмотрев груз, зыркнул в нашу сторону и зло бросил:

— Медальон? Где медальон? Здесь нет нужного мне медальона…

Я промолчал, незадолго до смерти переданный мне хозяином каравана кулон я не собирался передавать никому, кроме его наследника. Эта вещица стоила многого…

— Так, где медальон? — ростовщик беспрестанно брызгал слюной на стоявшую рядом женщину, размахивал руками, едва не задевая прижавшегося к ней ребёнка, — куда вы его дели? Давайте его сюда, — потребовал он и протянул руку.

— Медальон принадлежит наследнику, — твёрдо возразил я, желая остановить всё больше и больше расходящегося толстяка.

— Да как смеешь ты, — начал ростовщик, но внезапно успокоился, плюнул на землю, и расхохотался, — а впрочем, так ещё проще.

Я не успел ничего сделать, я был не готов, я не ждал того, что случилось дальше. Я хотел возразить, подтвердить своей честью, что весь груз доставлен в целости и сохранности, но ростовщик опередил меня, резко притянув к себе жену должника и приставив к ее шее нож. Та вздрогнула и, отшатнувшись, оттолкнула от себя маленького сына. Тот рванулся обратно к матери, но один из наёмников ударил его, и ребенок в беспамятстве повалился на пол.

— Знаешь, — этот изувер уже не считал нужным притворяться, — я решил изменить свои планы. Зачем мне честно отданный долг, если можно получить в пять — в десять раз больше? — он слащаво улыбнулся. — Любой может потребовать имущество человека, если тот не вернул долг в срок и при отсутствии наследников. А если должник никто иной, как наш общий знакомый… — его лицо исказила алчная и хищная гримаса, то что барон убит, он уже знал, — убейте всех!

Дальнейшее пронеслось перед моими глазами так, будто я сама была свидетельницей тех событий.

…еще совсем молодой маг не успел среагировать — хозяин дома отбросил от себя кричащую женщину, и та повисла на острие меча выскочившего из-за портьеры наемника.

— Сволочь! — закричал Ильдарас, его лицо исказилось ненавистью и с обеих рук соскользнули чёрно-багровые сгустки пламени. Он ударил ростовщика огнём, совсем не задумываясь о последствиях. Тот пеплом упал на пол, а соскользнувшая вниз искра принялась за половицу.

Маркарад, доставая клинок из только что пронзенного наемника, сам чуть не прозевал подлый удар меж лопаток. Но воин успел развернуться, и через мгновение его противник, зажимая ладонью кровоточащий бок повалился на пол.

Меж тем огонь уже принялся за стены. Чёрный дым быстро растекался по потолку и через несколько минут заполнил весь дом. Оставшиеся наемники, толкая друг друга кинулись к выходу. Воин и маг преследуя их бросились следом.

Когда они выбрались на улицу, эти подлецы уже скрылись Маркарад привалился к изгороди и прижав к себе раненую руку, медленно переводил дух.

— Пойдем, — кивнул он, не сводя глаз с падающей крыши.

— Черт! — внезапно выругался Ильдарас и помчался в уже почти догоревший дом…

Вбежав в охваченное пламенем помещение, маг не поверил своим глазам. Ребенок, живой и почти невредимый, заполз под огромный дубовый стол и громко кашлял. Удушающий дым всё сильнее и сильнее наполнял комнату. Увидев бросившегося к нему мага, мальчик протянул к нему покрасневшие, покрытые волдырями ручки и заплакал. Но страха в его глазах не было, была только боль человека, потерявшего своих близких. Ильдарас взмахнул рукой — ветер, насыщенный густыми парами воды, ворвался в помещение, отметая дым и гася моментально отступившее пламя. Маг взмахнул рукой снова, и от ожогов на руках мальчика остались лишь едва заметные шрамики; ещё один взмах, и земля под ногами убегающих наёмников вспучилась, опрокидывая их навзничь и наваливаясь сверху огромными глыбами; но им не было суждено умереть от удушья, очередной взмах не был жестом милосердия, просто Ильдарас не мог заставить себя остановиться, пока хоть один из убийц продолжал жить.

Когда всё было кончено, маг опустился на колени и подхватил на руки плачущего ребёнка. Не торопясь, вышел из дома, махнул рукой, и пламя с ревом устремилось под крышу. И обернулся лишь однажды, когда упал кусок потолка, с треском раздавив огромный стол, под которым еще минуту назад прятался мальчик.

Маркарад, увидев мага живым, да еще с ребенком на руках, облегчённо вздохнул.

— Едем на постоялый двор, — сказал Ильдарас, сажая мальчика на коня, — и никому ни слова…

А затем была ночь, и сон словно явь, и черный человек с грязной повязкой на месте глаз.