Судьба. На острие меча
Шрифт:
— Куда собственно едем? — Ластику судя по всему не терпелось поговорить, впрочем он был прав, полёт нашей мысли до сих пор не улетал дальше, чем "выбраться за город". Теперь же, когда городские стены остались позади, стоило подумать, куда же мы в конце концов направляемся.
— Тёрм, — позвал полковника никак не желающий успокаиваться гном. Его супруга, удобно устроившись на баулах с вещами, мирно посапывала и в попытках завязать разговор не участвовала, — у вас есть план?
— План? — отозвался он, и я прямо физически
— Браво, — я не смогла сдержаться от восторга, — героический поступок признаться в собственном легкомыслии…
— Милая моя, ты не права, — гном одарил меня своей обворожительной улыбкой, — легкомыслие — это когда Вы обжиратесь пирожными, а потом говорите, что вас пучит, здесь же не легкомыслие, а элементарная тупость. Любое доброе начинание начинается с построения планов, которые…
— Которые обычно благополучно проваливаются, — вставил своё слово наш неунывающий возница.
— Ну, в общем-то бывает и так, — удивительно легко согласился гном, — но теперь-то нам надо подумать, куда будем топать, хотя бы парочку ближайших суток. У кого будут какие предложения?
— В Камерлин нам нельзя, — высказал своё предположение Тёрм, и с этим было трудно не согласиться, в данный момент все дороги в соседнее государство были перекрыты, — для того, чтобы выбраться в западные страны надо пересечь всю Рустанию, а это при объявленной на нас охоте практически невозможно.
— К тому же в западных странах без золота нам делать нечего, а я последние свои сбережения потратил на одного безмозглого болтунишку.
— И на свою красоту, — не смог удержаться от колкости Тёрм.
— Что красота? Мгновениям утеха, — отмахнулся от него Ластик, — а деньги в вечность открывают путь.
— Что красота? Величию помеха, — продолжил за гнома Тёрм, — лишь в блеске злата познаётся суть.
— Что красота, коль куплена за злато, — гном не унимался, — Что красота, когда несчастен мир?
— За злато брат пойдёт тотчас на брата, — снова вклинился Тёрм, и его тут же перехватил Ластик:
— Не красота, а злато здесь кумир.
М-м-м… Экспромт или выучили заранее?
— Ладно, ладно убедил, — Тёрм поднял вверх правую руку, — но больше о деньгах ни слова.
— Согласен.
— Даже в шутку?
— Даже в шутку, — после этих слов я поняла, что у нас с деньгами действительно проблемы. В моей сумке лежал небольшой кошелёчек, но на долго ли его хватит четырём путешественникам? Но ладно, раз о деньгах договорились не говорить, то я не стану про них даже думать.
— Авель, — мужчины, сокрушительно потерпев поражение с собственными мыслями, вновь обратили внимание на меня, — у тебя нет подходящего местечка, где бы мы смогли переждать хотя бы некоторое время?
— Увы, у меня нет знакомых
— И где же оно находится? — лениво спросила проснувшаяся от наших разговоров Мардофина.
— В Усманских болотах.
— Где? — они на три голоса рявкнули так, что в воздух поднялись сразу все слепни, облепившие лошадок.
— В Усманских болотах у жаберов, — если я их хотела удивить, то я их удивила.
— Перегрелась, — покрутив пальцем у виска, констатировал Тёрм.
— Девонька, а ты чего сегодня кушала? — участливо поинтересовалась всегда по-доброму относившаяся ко мне Мардофина.
— Грибочков у неё на завтрак не было, это точно, — ответил за меня Ластик.
— Может пока до тайника своего добиралась, где-нибудь по дороге белены малость пожевала? — Тёрм вздохнул и с притворным сочувствием посмотрел в мою сторону.
— Я не шучу, Тёрм, — я сосредоточено посмотрела ему в глаза.
— Они же тебя едва не съели заживо, — он уже был снова серьёзен, — или я что-то упустил?
— Я соврала вам, Тёрм, они не едят людей и не пьют их крови.
— Но как же тогда все эти жуткие рассказы?
— Они — выдумка самих жаберов.
— Постой, постой, — снова вмешалась Мардофина, — они же нападают на караваны и убивают караванщиков, я это знаю точно.
— Да, они это делают, — я вынуждена была согласиться. — Но только для того чтобы защититься.
— Нападают, чтобы защищаться? Это что-то новенькое, — гном, хмыкнув, скривил скептическую рожу и покачал головой.
— Да, именно так, и поверьте, у них есть для этого существенная причина.
— Откуда ты всё это знаешь? — полковник снова отвернулся, уставившись на дорогу.
— Я говорила с жабером.
— Ты говорила с этой тупой, уродливой лягушкой? — Тёрм побагровел от возмущения.
— Эта тупая, уродливая лягушка, — я была возмущена словами камерлинца не меньше, — знает звездную математику и цитирует наших поэтов лучше некоторых аристократов, наизусть помнит древние летописи и прочее. К тому же, если и нападает, то убивает сразу, а не мучает в пыточных подвалах, как это делают «цивилизованные» люди!
— Прости, Авель, я не хотел тебя обидеть.
— Ты обижаешь не меня, ты обижаешь ни в чем не виноватых жаберов!
— Авель, прости меня ещё раз, мне просто тяжело отделаться от мысли, что сталось бы с тобой не подоспей мы тогда вовремя.
— Ни-че-го, — проговорила я по слогам, — ничего бы со мной не случилось, меня бы отпустили. Поверь, Тёрм, жаберы — неплохие ребята, просто им не повезло больше, чем нам…
На этом наш разговор неожиданно прервался, ввиду появления новоявленных разбойников.