Судьба
Шрифт:
«Теперь поглядим, что мы увидим».
Взмахом руки он закрыл и запечатал веки Фаваронаса. Это был новый ужас. Ослепший, лишенный рта, обездвиженный, Фаваронас кричал вопреки своей собственной плоти, пока больше не мог уже кричать.
15
Солнце омывало город мягким золотистым теплом. Деревья раскинули свои тенистые сени над широкими улицами и узкими дорожками. Над деревьями высились башни и другие здания, не состязаясь с ними, а сосуществуя в тесной гармонии. Теплый камень выгодно подчеркивал зеленую листву, в точности соответствующую зеленому медному
С высокой точки обзора верхней террасы дворца Квалиност казался нереальным в своей безмятежности и неописуемой красоте. Гилтас в одиночестве стоял на террасе, глядя на город, которым правил. Его переполняло такое умиротворение, что он чувствовал, что его сердце готово взорваться от несказанной радости. Он бы с удовольствием остался здесь навсегда, впитывая этот вид. Однажды он прочел, что, когда императоры старого Эргота скончались, их тела с помощью магии были обращены в каменные статуи. Возможно, когда его собственная жизнь подойдет к концу, он мог бы стать статуей, и быть помещен здесь, вечно обозревая город и его жителей.
Улыбаясь, он бранил себя за такие нездоровые мысли. Обязанностью Беседующего было жить. Как бы сильно он не хотел задержаться, государственные дела не могли ждать. Он задержался еще лишь на минуту, впитывая синеву неба и бесконечное разнообразие зелени деревьев, глубоко вдыхая доносимые ветром ароматы жасмина и цветения апельсиновых деревьев. Наконец, он неохотно отвернулся, его пальцы протянулись в последний раз коснуться гладкого дерева балконных перил.
Во дворце кипела деятельность. Слуги быстро передвигались по боковым проходам, неся еду и питье, тюки белья, горшки с живыми цветами. В главных проходах стояли на страже солдаты королевской гвардии, в то время как всевозможные личности бродили по элегантным залам. Ежедневная аудиенция у Беседующего скоро начнется, и ищущие благосклонности уже занимали места.
Из приморских провинций прибыли одетые в парусиновые штаны моряки со скрученными картами. Они хотели королевской поддержки в торговых путешествиях в дальние земли. Парочка эмиссаров из Торбардина и троица из Эргота стояли в личном конклаве. Двое гномов не были родственниками друг другу, тем не менее выглядели зеркальным отражением: у каждого густая рыжая борода, нос картошкой и зеленые глаза. Эрготцы сохраняли имперский заносчивый вид, хотя их империя давно закатилась. Соламнийские рыцари, широкоплечие и вечно серьезные, неспешно беседовали с пышно одетыми торговцами из Палантаса.
Гилтас кивал и улыбался каждому, но мало кто приветствовал его в ответ. Он привык к этому. Для всего мира он был дураком и мечтателем, Королем Марионеткой, за чьи нити дергал префект Палтаинон. Якобы советник Беседующего, Палтаинон был поставлен неракскими рыцарями как настоящая власть в Квалинести. Сперва та легкость, с которой все приняли роль Гилтаса как слабака, беспокоила его. Он знал, что невысказанной причиной того, что большинство верили, что он простофиля, являлось то, что он не был чистокровным эльфом. Его отец, доблестный Танис, был наполовину человеком. Хотя родословная Гилтаса в остальном была безупречна, многие считали, что его явная покладистая натура досталась ему от человеческой испорченной крови.
Он отложил свое беспокойство. Король Марионетка был маскарадом, необходимостью, если он хотел сохранить свой народ. Однажды мир узнает правду. Однажды они увидят его истинную сущность. Совсем другой Гилтас поведет эльфов Квалинести к миру, свободе и процветанию.
Реакция чужеземцев больше не беспокоила его. Однако, когда несколько важных сенаторов прошли мимо него, не сказав ни слова, он возмутился. Когда его давний телохранитель и слуга Планчет прошествовал мимо, даже не удостоив кивка, возмущение переросло в гнев. Он обернулся и окликнул Планчета, но его преданный друг даже не обернулся.
«Он тебя не слышит».
Кто-то стоял в тени одной из поддерживавших высокий потолок колонн. Он шагнул на свет, оказавшись эльфом выше среднего роста. У него были русые волосы и изящные высокие уши, типичные для старейших семейств Сильванести. Гилтас был захвачен врасплох. Никто из Сильваноста очень долгое время не появлялся при его дворе. Еще необычнее было то, что посетитель был одет удивительно старомодно, словно воин из одного из сильванестийских эпосов. На нем была ленточная кираса, раздельные наплечники и кольчужный килт вместо кожаных штанов. Руки были закрыты короткими замшевыми перчатками. Его глаза были приковывающего внимание оттенка голубого. Гилтас никогда не видал у эльфа, даже у сильванестийца, таких ясных глаз.
«Кто вы?»
Незнакомец сделал глубокий поклон. — «Приветствую, Великий Беседующий. Меня зовут Балиф, Повелитель Талас-бека и Первый Воин Дома Защитников».
«У вас древнее имя, милорд. Я полагал, оно давно уже не в чести у сильванестийцев».
Лорд Балиф улыбнулся. — «Так и есть».
Гилтас указал на толпу позади себя. — «Что здесь происходит? Почему меня игнорируют?»
«Они не игнорируют вас. Они вас не видят и не слышат».
Гилтас спросил причину этого. Было наложено какое-то заклятие, чтобы сделать его невидимым? Он хотел, чтобы это немедленно прекратилось, и был восстановлен должный порядок. Балиф пожал плечами.
«Я не могу изменить случившегося. Я пришел проводить тебя. Я просил об этой привилегии, и она была дарована».
«Проводить меня куда? Говорите понятнее, сэр!»
Выдающиеся глаза омрачились грустью. — «Я — Балиф, правая рука Беседующего Сильваноса. Ты понимаешь? Я тот, кто расширил королевство, принеся штандарт Сильваноса к великим северным горам, сражался…»
Смех Гилтаса прервал его. — «Потребуются не просто античные доспехи и необычный акцент, чтобы убедить меня в таком вздоре. Что случилось, почему Кит-Канан не пришел?» — пошутил Гилтас.
«Он не может», — ответ был крайне серьезен. — «Вы встретите его, если пожелаете. Он эльф среди эльфов».
Это было чересчур. Гилтас отмахнулся от безумца и направился прочь. — «Играй свои игры с кем-нибудь другим. Мне нужно заботиться о королевстве».
«Нет, не нужно».
Улыбка на лице Гилтаса замерла, и он оглянулся. — «Что ты сказал?»
«Этого королевства больше нет. Пока мы беседуем, вы лежите, умирая, на соломенной постели в Долине Молчания».
Несмотря на эти возмутительные слова, Гилтас не рассмеялся. Спокойная уверенность в голосе незнакомца заставила его задуматься. Но дворец вокруг него был материален, его волос касался слабый ветерок при прохождении придворных, и он цеплялся за реальность, которую видел.