Судьба
Шрифт:
Пока боролся, чтобы выдернуть сухостой из узкой каменной расщелины, Фаваронас пытался вспомнить стихи, которые декламировал Фитерус из древнего свитка. У него была превосходная память, натренированная десятилетиями практики. Он прекратил попытки выдернуть кусок дерева и закрыл глаза, позволяя словам снова эхом зазвучать в своей памяти.
Глаз солнца темнеет. Луна его не любит.
Звезды спят, и ночь не отвечает. Пока
Отец не берет в руку ключ,
И не читает Святой Ключ.
Не означала ли первая строка, что высвобождение мощи долины должно было случиться после заката?
С Лестницы Дальнего Видения под темным глазом солнца
Дверь открылась. Появился Свет
«Темный глаз солнца» звучало как затмение, но в ближайшие месяцы не ожидалось никаких затмений.
Сжигая все, истребляя все, убивая всех
Фаваронас вздрогнул. Это несомненно звучало как цель Фитеруса.
Раскрывая цветок, треская яйцо
Вытягивая из земли семя.
Если сломан Святой Ключ.
Еще непонятнее. Если Святой Ключ был «сломан» (что бы это ни означало), была ли жизнь восстановлена или уничтожена навсегда?
Хотя Фаваронас и не знал этого, его теория насчет долины перекликалась с теорией Беседующего: это было месторасположение Ямы Немис-Осама, где были похоронены пять драконьих камней, содержавших сущность пяти злых драконов. Позднее камни выкопали, но Фаваронас считал логичным, что их мощь могла заразить местность, где они лежали.
Путь обратно к костру был долгим. Каждый удар пяток отдавался взрывом. Фитерус прекратил бормотать. Он сидел молча, опустив подбородок на грудь. Шаг Фаваронаса замедлился, становясь более скрытным. Если Фитерус заснул, у него мог появиться шанс удрать. Он описал широкую дугу вокруг неподвижного колдуна и гадал, как тихо отделаться от дров, которые держал в руках.
«Положи их в костер».
Фаваронас дернулся, от удивления выронив несколько поленьев. Он поднял их и положил всю вязанку рядом с костром.
«Падай», — обыденно сказал Фитерус, и Фаваронас перестал чувствовать ноги. Он рухнул на спину. Его ноги не были сплавлены вместе, но были парализованы. Неспособный сесть, он перекатился на живот и принялся ползти по каменному уступу. Фитерус тихо рассмеялся.
«Береги силы. Еще до следующего заката ты увидишь величайшее высвобождение мощи со времен Катаклизма. Ты не захочешь пропустить это. Как королевский архивариус Квалинести, ты же, несомненно, захочешь стать непосредственным очевидцем окончательного уничтожения эльфийской расы?»
Паралич в ногах Фаваронаса поднимался вверх. Его живот онемел. С последним отчаянным усилием он перекатился на спину, чтобы увидеть яркое небо перед тем, как все померкло.
«Видите дым?»
Кериан с Таранасом расположились на короткий привал, прислонившись к низкому монолиту. Вопрос Гитантаса заставил их вскочить. Он возвращался, наполнив водой из ближайшего ручья их фляжки. Все трое, прикрывая рукой глаза, смотрели высоко вверх по склону горы.
«Это наша цель», — заявила Кериан.
Таранас был настроен скептически. — «Откуда ты знаешь? Кто угодно мог развести этот костер».
«Фитерус думает, что убил посланного ханом охотника за головами», — сказала она. Таранас рассказал ей, как его патруль спас Робина из магической ловушки Фитеруса. — «Он, наконец, приступил к тому, зачем пришел туда, так что не волнуется, найдут или нет его воины Беседующего».
Ее логика была хорошей, но не безупречной. Гитантас предположил, что у обнаруженного ими в туннелях неракского солдата могли иметься товарищи, и этот костер мог быть делом их рук. Уверенность Львицы была непоколебима. Неракец был профессиональным воином; если у него были товарищи, они бы не были так беспечны с костром.
Это убедило Гитантаса. Он жаждал поторопиться как можно быстрее, но Кериан настаивала на осторожности.
«Ты только что сказала, он мог приступить к тому, зачем пришел туда!» — запротестовал Гитантас. — «Нам нужно остановить его!»
«Так и сделаем, но не изнуряя себя. Сохраняемый всю ночь постоянный шаг приведет нас к источнику дыма завтра к полудню».
Для таких голодных и уставших, как они, перспектива ночного марша была не из приятных, но Таранас с Гитантасом не возражали. Что должно быть сделано, будет сделано.
Кериан взвалила спальный мешок на плечи. — «Я пойду впереди». — Она зашагала между чахлыми деревьями и каменными столбами.
Дым был маяком, ясно видимым со всей долины. Крадущийся сквозь подлесок принц Шоббат пришел к тому же выводу, что и Кериан: лишь Фитерус мог быть достаточно самонадеянным, чтобы костром объявить о своем присутствии. С тех пор, как волшебная рука жрицы швырнула его на несколько миль практически в нужном направлении, принц следовал впереди экспедиции лэддэд. Он знал, что они были недалеко позади него, сперва учуяв, а потом и услышав их. Он также определил переполненный лагерь лэддэд, еще дальше, и чувствовал аромат сосен и кедров, лозы и шалфея вокруг себя. Было довольно головокружительно обладать чувствами зверя.
Он пустился рысью, желая первым добраться до Фитеруса. Если Кериансерай поймает колдуна, Шоббат никогда не сможет вытащить из него необходимое контрзаклинание, чтобы вернуть себе прежний вид. Он проведет остаток своей жалкой жизни в качестве зверя. Не такую судьбу обещал ему Оракул Дерева.
Он размышлял, как убедить Фитеруса освободить его от заклятия. Колдун привык к жизни в Кхури-Хане. Его временное пребывание в этой безжизненной долине, скорее всего, заставило его еще сильнее желать восстановить свое положение. Шоббат мог бы предложить ему место при дворе, собственное имение и любое количество денег — как только Шоббат займет свое место хана. Если же это не убедит колдуна, Шоббат будет рвать его на части, кусок за куском, пока тот не согласится.