Судьбы, как есть
Шрифт:
— Что случилось Хуршид?
— Эта сука пытается меня воспитывать, — зло ответил Мормурадов.
— Неправда, Русик, я его не воспитываю, не нравится ему правда. Кто имеет права лишать жизни людей? Скажи, кто? — закричала Ольга. — Воры, грабители, где мой муж?
Вдруг из спальни донесся детский плач.
Из-за чего сердце Ольги забилось с такой силой, будто оно было одно в ее душе и теле.
— Развяжите мне ноги, я успокою ребенка, вставая и упав на колени, говорила Ольга.
Гарисов подошел к Хуршиду и быстро заговорил с ним по-узбекски:
— Мы так и не дотянем
Лизин плач вдруг прекратился. На миг воцарилась тишина, которую нарушил Мормурадов:
— А ты что, так и будешь с ней в поддавки играть?
— До утра ещё много времени, — ответил Гарисов.
— Надо кончать ее и уходить наверх, — настаивал Мормурадов.
— А ребенок?
— Ребенок твоя проблема, ты же все продумал до мелочей.
— Надо с дядей Жорой посоветоваться, что он подскажет?
— Лучше позвони водителю Турдыеву.
— Сам позвонишь в четыре часа. Вахоб обещал подъехать к метро в пять часов, — сказал Гарисов.
— Жора узнает, что нет машины, то нас порвет, как грелку.
— Не дрейфь, у нас есть уже не мало, чем можно заткнуть ему глотку, — жестко сказал Гарисов.
— Без него мы пропадем в Москве, и он нас в покое не оставит, это клещ, он связан с серьезными людьми, с криминалом по угону. С него тоже спросят. Жору знает каждый узбек, особенно у кого были проблемы с паспортом и пропиской. У Жоры все куплено, он зону четырежды топтал. Правда, меня он подставил, гад. Надо мне было сначала паспорт у него получить, а потом в эту квартиру вламываться. Дедок-то в стороне и от нас, в отказняк уйдет сразу, — бурчал по-узбекски Хуршид.
— Хуршид сходил бы ты наверх и подготовил труп к перетаскиванию, а то кровищей обмажемся.
— Чего я там один буду делать?
— А то, что надо оставить там порядок, будто ничего и не было. Кровь замыть и чем-то затереть, лучше порошком или клеем.
— Я вижу, ты меня выгоняешь?
— Нет, но я тоже хочу, как и ты, красивое тело иметь этой русской.
— Ладно, я пойду, найду сумки, соберу вещи и посмотрю, что можно сделать с полом. Я закрою тебя снаружи. Эта русская хитрая, она может уйти.
— Не уйдет, ее ребенок держит. У тебя минут пятнадцать есть.
Мормурадов, не говоря больше ни слова, подошел к входной двери, заглянул на лестничную площадку через глазок, открыв ее, вышел из квартиры в подъезд, где стал подыматься на четвертый этаж, предварительно закрыв дверь на ключ, который они забрали у француза.
— Куда он пошел? — спросила Ольга у Гарисова.
— Пошел посмотреть на твоего мужа и кое-что у него поспрашивать.
— Русик, давай свяжем с тобой Хуршида, как вернется, я обещаю тебе полную потом защищенность и вознаграждение. Мой отец сделает все, что я скажу. Он устроит тебя на хорошую денежную работу, он поймет. Я помогу тебе с регистрацией и деньгами. А то, что у вас произошло наверху с Тьерри, я ему скажу, что он сам спровоцировал вас прийти и ругаться, после подтопления, в результате чего Тьерри связал Хуршида и ударил тебя. Вы можете забрать золото и уйти, я так же уговорю мужа ничего не докладывать, я даже прощу все изнасилования.
Гарисова такое дерзкое предложение насторожило, но менять свои планы было уже поздно, француз был мертв, и последнюю точку в его смерти поставил именно он, Рустам Гарисов. «То, что я предложил Хуршиду по ограблению с зачисткой всех следов, — размышлял Русик, — страшно и рискованно, но при хорошем уходе в Узбекистан решит все проблемы. Я рассчитаюсь с долгами и сыграю свадьбу. Моя мама должна понянчить внуков, а то она часто стала болеть. Эта русская красавица хочет меня разжалобить и перехитрить. Не получится. Я планов не меняю», — Гарисов улыбнулся, обнадеживая этим выданный план Ольги, сказал:
— Знаешь, Оля, я сам не прочь этого рецидивиста замочить, но он боксер и без нанесения ему телесных повреждений не получится, а это пятьдесят на пятьдесят. Я предлагаю сначала привести сюда твоего мужа, чтобы он все показал, а потом мы свяжем вас, и я уведу Хуршида — этого насильника. С условием, что ты и француз нас не выдадите, а у ментов не будет подозрения на тех людей, которые живут этажом выше вас и которые делали косметический ремонт стены в вашей квартире. Не выдашь нас? — закончил Гарисов, лукаво прищурившись.
— Нет! Если я обещала, значит, сделаю! — быстро ответила Ольга.
Хитрый Гарисов вел свою продуманную игру, он хотел получить от этого грабежа все по полной, чувство превосходства, удовлетворение сексуальных потребностей, взять самое ценное в квартире, лелеять потом безнаказанность, рассчитаться потом с долгами, уходя из квартиры, все сжечь вместе со следами хуршидовской тупости. Если бы не долги, никогда в жизни не пошел с ним на дело.
— Ольга, я тебя хочу, — неожиданно выдал Гарисов, — пока нет Хуршида.
— Русик, я себя очень плохо чувствую. Кружится голова. Меня совсем недавно очень больно насиловал Мормурадов.
— Тогда как знаешь. Помогать не буду. Ты мне не доверяешь, а я должен тебе верить и вязать Хуршида? Так не пойдет.
— Скажи мне правду, посмотри в глаза. Поклянись своей матерью и Аллахом, что поможешь мне, — с надеждой, быстро и пылко произнесла Оля.
— Я клянусь! Сделаю все, чтобы вы жили. Пошли быстрей в кабинет твоего француза, туда же, где прошлый раз…
— Куда идти? Ноги связаны, — сказала Ольга, глядя на свои ноги.
Гарисов схватил ее на руки и понес в кабинет Тьерри.
Сопротивляться в этой ситуации Ольге было бесполезно, но у нее появился шанс, один всего шанс склонить на свою сторону одного из жестоких преступников. После плача Лизы Оля так и не чувствовала своего тела, а после того, как поняла и представила близость негодяя Гарисова, ее вдруг начало трясти, и слезы снова потекли из глаз. Сильно заболело внизу живота. Тошнота подступила к горлу. Закололо в груди.
Мормурадов вернулся через двадцать пять минут. Он принес спортивный рюкзак, в который сложил ювелирные изделия, сотовые телефоны, а во вторую сумку Гарисова положил два фотоаппарата, видеокамеру и трубу, которой он три раза ударил Тьерри в их ванной. До его прихода, за пять минут, Гарисов усадил бледную и беспомощную Ольгу в кресло, где до этого полчаса назад, сидел Мормурадов и накручивал своим ножом. До возвращения Хуршида Гарисов успел выпить чашку коньяка и порыться в ювелирке.