Судьбы
Шрифт:
— Печень ни при чем.
— Правда? А у тебя есть хоть один орган здоровый?
— Не сердись.
Она встала, оделась и ушла, а он все-таки закурил.
Вера же поехала к Оле.
Та была дома с мамой и с сыном, они обнялись, и Вера за чаем рассказала все, что с ней происходит, и реакцию Саши на все тоже.
Оля была возмущена. Она уверяла, что такое поведение мужа в жизни бы не потерпела. И Верина покойная мама тоже никогда не позволила дочери жить с таким человеком.
А вот у Сильвы Вартановны
— Девочки вы не правы. Он не пьет, не курит, зарплату всю приносит, и даже сверх зарплаты, ночует он дома, на работе он на хорошем счету, я там же работаю, и я слышу и знаю. Что вам от мужика надо.
— Так что теперь, от него все терпеть? — возмутилась Оля.
— Да я особо и не терплю, просто бывает обидно иногда, — сказала Вера.
— Вот видишь, дочь, ваши разные взгляды, Вера принимает мужа такого, какой он есть, и потому живет с ним, а не одна, а ты, — обратилась она к Оле, — одна. И я не знаю, что лучше и правильней.
Они еще долго говорили обо всем. Изливали душу друг другу. Одна – неудовлетворенность своей семейной жизнью, а другая – проблемы одиночества. Когда слово сказать некому, и никто не поддержит и не пожалеет. И работать когда одной приходится, чтобы сыну что купить. А у ребенка потребности растут, и желания растут, и сам он растет и из одежды вырастает, а на новую деньги нужны. Только вот взять их негде.
И что толку, что красивая она по жизни, только красота счастья не приносит, и советовала Вере держаться за Сашу. Потому что какой-никакой, а он есть, и надежда на него всегда есть, и опора он по жизни. И добытчик, и работяга. А без него как? Хоть на луну вой!
Плохо, конечно, что детей у них нет. Но зато они есть друг у друга. А кроме него у Веры ведь никого, одна она осталась, на всем свете одна, так надо за мужа держаться. Ведь не самый плохой ей муж достался, вот ей бы, Оле, такого, так держалась бы двумя руками. Но увы, ни такого, ни похуже – никакого вообще. А молодость ушла, ей уже тридцать один, и надежды встретить кого приличного с каждым годом все меньше и меньше.
Вот с тем и расстались подруги, Вера поехала домой.
Вошла, и тут же телефон, а там муж.
— Вераш, где была весь день?
— Да у Оли. О тебе говорили.
— Хорошо, что у Оли. Ты ушла расстроенная, я волновался. Тест купить завтра, или ты сама?
— Нет, не покупай. Я потом на УЗИ схожу.
— Вместе?
— Нет, я сама, после работы, а то если тебя ждать, то не дождешься. Ты свою нагрузку с моей не сравнивай. Вы ж нас, венерологов, даже за врачей не считаете.
— Брось, родная, лечите вы воспаления, даже неспецифические, лучше.
— И на том спасибо.
— Ладно, звони еще. Я жду.
— Буду.
====== Не кажется, но очень страшно... ======
Прошло две недели, пока Вера собралась на УЗИ. Почему не шла? Да боялась. А вдруг там
Саша тоже не заговаривал с ней об этом. Спросил ее еще раз про тест. Она опять не захотела, и он замолчал. Выбрал, так сказать, выжидательную позицию.
Он переживал, жутко переживал всю эту неизвестность. Но давить на жену, заставлять ее делать то, что она не желает, не стал. Он понимал, что рано или поздно она пойдет на УЗИ. Куда денется? Здравый смысл должен победить. А в наличии у Веры здравого смысла он не сомневался.
Низ живота у нее тянуло, и поясница болела, и откладывать обследование уже дальше было просто невозможно.
Вот опять она сбежала с работы пораньше и отправилась в центр репродукции человека. Настроения не было. Очереди на УЗИ, как ни странно, тоже.
Ее приняли сразу. Врач, выяснив, что пациентка коллега, заговорила о сифилисе. О том, как передается и как его избежать. Оказалось, племянница к ней приехала и живет, а у нее нашли.
Между делом она сообщала Вере о беременности семь-восемь недель, об угрозе прерывания, выраженной угрозе.
Вера ее опять спрашивала об онкологии, та снова про бытовой путь передачи сифилиса, и об угрозе, и желательно стационарном лечении.
Потом она написала заключение, выдала снимок и отправила Веру становиться на учет.
А та никак не могла поверить своему счастью, читала и перечитывала заключение, и смотрела на то затемнение на снимке. Потом снова перечитывала заключение. Потом осознала, что угроза прерывания выраженная, и разрыдалась. Так и пришла домой вся в слезах.
Набрала номер отделения мужа. Попросила к телефону и услышала его раздраженный голос:
— Да, Вераш, я чуть задержусь, у нас тут проблемы.
— Хорошо, только не очень задерживайся, у меня тоже проблемы.
— Ты плачешь? Что случилось?
— Угроза прерывания.
— Срок?
— Семь-восемь.
— Вызывай скорую и езжай сюда, я встречу тебя в приемном. Вещи — только необходимые, я потом принесу остальные.
Действительно, встречал он скорую прямо на улице. Оформили историю без осмотра. Саша близко никому подойти к жене не дал, да еще заявил, что смотреть на кресле при угрозе — только выкидыш провоцировать, результата УЗИ вполне достаточно. Побежал к заведующему, просил отдельную палату. Но в отделении была только одна палата на одного человека. И то она предназначалась для женщин, больных инфекционными заболеваниями. Так что получил он, естественно, отказ, и положил Веру в общую палату, да еще в свою.