Суета вокруг барана
Шрифт:
Вот так конкретно и четко смогла сформулировать Верочка события, произошедшие еще в шестнадцатом веке. Чуть-чуть подправить, и вполне можно было вставить ее рассказ как отдельную статью в энциклопедию.
Геродот был очень доволен: он хоть и не все понял из рассказов девушек, но все равно узнал много нового и интересного. В отаре ведь только и услышишь что "б-е-е", да "бе-бе": все про пастбища да водопои. Однообразная и скучная жизнь: степь и кошара, кошара и степь, все время одно и то же. А здесь можно услышать о далеких странах, широких реках с чистой водой
17
Степь не московский асфальт, тем более, что за бараном пришлось ехать даже не по степным дорогам а по кочкам целины. Так что пока они окружали барана Александр Александрович, без всякого злого умысла, вытряс из Лисенко и его спутниц все, что только можно было вытрясти у студентов перед ужином. И все-таки у них еще оставалось достаточно сил, чтобы выбраться из кузова машины, когда она остановилась.
Александру Федоровну во время этой поездочки укачало довольно основательно, но она по привычке терпеливо смолчала. А Серафима молчать не стала.
– - Вы что, нарочно нас по всем кочкам провезли?
– фыркнула она.
– И где вы их только находите! Разве можно живых людей так возить!
– - Да что вы, Серафима, зачем вы так. Здесь ведь совершенно дикие места и абсолютное бездорожье. Будь моя воля, я бы вас по самому гладкому асфальту только и возил, - выдал интеллигентную шоферскую остроту Александр Александрович.
– - А здесь поаккуратней ехать не могли!
– не остывала Серафима.
– Ведь всю душу вытрясли.
– - Кочки, Серафима, целина, - оправдывался водитель.
– Надо было в кабину садиться, я ведь предлагал. И ехали бы на мягком сидении. С полным удовольствием и комфортом.
– - Там дышать нечем и бензином воняет.
– - Будь моя воля, я бы, Серафима, лично для вас поставил мотор, который исключительно на французских духах работает, - рассыпался Александр Александрович.
– - Все, выяснили отношения, - прервал обмен любезностями Лисенко.
– В отношении духов с французами потом договариваться будешь. Сейчас надо барана ловить.
– - У вас удрал, вы и ловите, - открестился от коллектива, впавший в душевное уныние от выраженного Серафимой недовольства Александр Александрович.
– - А ты что будешь делать?
– прищурился Лисенко.
– - Мое дело шоферское. Привезти да увезти. Так что я уже свои полдела сделал - привез. Когда поймаете барана - увезу.
Не надо было ему такое говорить. Напрасно он пытался оторваться от коллектива.
– - Баран тридцать целковых стоит, а это из наших пайковых денег, - напомнил Лисенко, - так что ты подумай, прежде чем говорить такое.
Александр Александрович подумал и все-таки решил, что нечего ему суетиться. Раз они нацелились ловить барана, то и без него поймают. Студенты народ шустрый.
– - Ну и пусть...
Но в лице Лисенко он имел слишком опытного и даже в какой-то степени, коварного противника.
– - Можешь, конечно, не ловить, - согласился тот.
– Только чтобы окружить барана как раз семь человек нужно, оптимальное число. Без тебя нас шестеро. Так что опять убежит. И снова придется ехать, ловить его. Так и будем весь день ездить и ловить, пока не поймаем.
Мысль о том, что снова придется ехать вслед за беглецом по пересеченной местности, окончательно испортила настроение Александру Александровичу. Он понял, что обречен и покорно отправился окружать злополучного барана.
Какими-то неизвестными современной науке органами Геродот почувствовал, что окружен. Он перестал щипать травку, посмотрел по сторонам и увидел приближающихся аргонавтов. К этому времени настроение у него изменилось: улетучилась игривость и навалилась грусть. Убегать ему уже не хотелось. Он смотрел на студентов серьезно и задумчиво, и в глазах его можно было увидеть упрек. Всем своим видом Геродот обвинял их в том, что вот бросили они его а ему было так сиротливо и одиноко в этой бесконечной, пустынной степи.
– - Лицемер!
– выдал ему Петя.
– Нет, вы только посмотрите какой у него невинный вид. Стоит тихо, как ангел, как будто только нас и дожидался. Это же не баран, а хамелеон какой-то. Он же над нами издевается. У, изверг рогатый!..
– - Не обижай животное, - заступилась за Геродота Александра Федоровна.
– Не надо такие слова, про животное говорить.
– - Его обидишь... Он сам, кого хочешь, обидит...
Потом Петя совершил, можно сказать, героический поступок. Когда до Геродота оставалось не более двух метров он вдруг, неожиданно для всех и в первую очередь для барана, рыбкой взвился в воздух, опустился прямо на веревку и ухватился за нее двумя руками.
– - Вот это здорово!
– восхитилась Галя.
– Ловко сделано, Петя, ты прямо как в кино, можешь каскадером работать.
А Геродот с недоумением посмотрел на Петю. Он никуда не собирался убегать и не понял, зачем Петя стал совершать совершенно не нужный в этот момент героический поступок. Если бы баран мог, он в это момент непременно пожал бы плечами.
Петя во время своего лихого прыжка довольно основательно ударился о землю правым коленом, но разве покажешь, что тебе больно, если так хвалят. Он даже не поморщился. Просто медленно поднялся, крепко придерживая веревку так, что ни один баран не смог бы сейчас убежать от него.
– - Считай, что ты достойно продолжаешь начатые Гераклом подвиги, - похвалил его и Лисенко.
– Правильно сделали, что героем назначили тебя.
– - Какой уж тут героизм, - проявил Петя достойную мужчины скромность.
– Просто поймал его и все. Каждый мог бы сделать такое. Просто я раньше других успел.
– - Нет, я бы так отчаянно прыгнуть не смогла, - откровенно призналась Серафима.
Петя спорить не стал, он и сам понимал, что Серафима так прыгнуть не смогла бы, и Верочка не смогла бы, и Александра Федоровна, вот Галя, та бы, пожалуй, сумела. А поскольку колено у него болело, он излил свой гнев на Геродота: