Суглоб
Шрифт:
– Только что и думали.
– ?
– Стоило мне озвучить это манящее слово, тотчас вспомнили. Что, манит слово Америка?
– Не знаю.
– Простите мне мой циничный тон. Это – так, само по себе, пустое, не придавайте значения.
Дальнейший, изрытый паузами, монолог Продина я окрестил для себя ужином черепахи. Не совсем точно, потому что черепаха, как всякая прочая тварь, во время приема пищи получает удовольствие. Мой же собеседник казался блеклым и подавленным, как ожидание в поликлинике.
Я сейчас не принадлежу себе. Упал
Я упал.
Вы видели, как я свалился?
Не поверите, первый раз в жизни.
Впрочем, я упал еще до этого падения. Фигурально.
Упал до падения. Смешно, правда?
В детстве я изумлял окружающих тем, что практически никогда не падал. Обыкновенно ребятишки возвращаются со двора в синяках и ссадинах, выпачканные грязью или песком, я же всегда оставался чистым и невредимым.
Чистюля, говорила обо мне мама. Отец неприятно удивлялся – что это за мальчишка, который никогда не падает и не пачкается? Что же с ним дальше будет? С такими наклонностями он может забрести далеко.
Что имел в виду отец, я долго не понимал. А вот сейчас, кажется, проясняется.
Компенсация.
Все в мире находится в равновесии. Это – закон.
Боюсь, как бы в старости меня не разбила падучая. Что скажете?
При таком развитии событий это возможно.
Вы не врач?
Нет, вы – не врач. У врачей другие пальцы, да и уши другие. Я, конечно, детально не изучал их анатомию, но некоторые наблюдения имею. Итак, вы не врач. Ну, что же, это не так уж и плохо. По крайней мере, о некоторых вещах можно говорить, не оглядываясь. Вы понимаете, что я имею в виду?
Понимаете. Несомненно.
А, знаете, я теперь с радостью испытываю физическую боль. Нет, я не мазохист. Прежде мне казалось, что нет ничего страшнее физической боли, с содроганием читал о средневековых пытках, и все такое…
Оказывается, я не знал, что такое душевная боль. Душевная боль, изволите видеть, заметно меняет мировосприятие.
Хорошо бы сейчас посмотреться в зеркало. Наверняка я и внешне изменился.
Вы не обратили на меня внимания, когда садились в поезд? Хотелось, чтобы вы сравнили, как говорится до и после.
О чем я? Конечно, вы не обратили на меня внимания. Я неприметен. Меня часто с кем-нибудь путают, перевирают или вовсе забывают имя, я уже не говорю о дне рождения и так дальше.
Ничего страшного. Я не переживаю. Для переживаний есть причины посущественнее.
Точнее, были причины, еще недавно. Кажется, еще вчера. Время пролетает со свистом. Ускоряемся, обратили внимание? Да.
Теперь все позади.
И я, кажется, уже позади
Вы любите деревню? Нет, вы не должны любить деревню. Так мне кажется.
Я ошибаюсь? Вообще я редко ошибаюсь.
А хотелось бы вам полюбить деревню?
Поздно. Согласен. Думаю, что и мне не удастся. Хотя, надежда умирает последней.
Продин приблизился и зашептал мне на ухо.
А знаете, таким людям как мы с вами, людям которые еще помнят свет, светлые денечки, жить нужно исключительно в деревне. Только там… только там…
Вернулся на место, помолчал немного и засмеялся, на этот раз как будто от души.
Как вам понравились «светлые денечки»? Будет похлеще Америки. Не находите?
Я еще не окончательно растерял чувство юмора, не находите?
У вас нет какой-нибудь газеты или кроссворда? Сейчас лучше всего было бы уткнуться в газету и замолчать. Но газеты нет, и вам придется слушать меня, мое нытье.
Заранее прошу простить великодушно
Впрочем, можете не слушать. Во-первых, никто вас не заставляет, а, во-вторых, ничего нового или интересного я вам не скажу.
А что, если вы закроете глаза? Не хотелось бы вам закрыть глаза на время? Ну, что вам стоит? Вам – все равно, а мне будет спокойнее.
У католиков очень правильно все устроено. У них на исповеди прихожанин не видит священника.
Если вы закроете глаза, вы как будто исчезнете. А на самом деле будете со мной.
Каприз. Простите.
Простите. Это каприз.
Сам себя не узнаю. Простите.
Стал капризным как девушка на выданье.
Еще раз простите, и забудьте мои слова.
Я закрыл глаза и прислонился виском к летящей плоскости окна.
А, может быть, вам хочется спать? Нет?
А я бы уснул
Вы спите? Я бы тоже уснул, но… во-первых, боюсь – изволите видеть, падаю (нервный смешок), а, во-вторых, уснуть все равно не получится.