Суглоб
Шрифт:
Взорваться и оцепенеть навек.
Через год нашу Родину, добавлю, всем Родинам Родину, вместе с родителями, детьми и внуками ее постигла долгожданная свобода, каток мой однажды ночью своровали, вероятнее всего, чтобы сдать на металлолом, и я стал безработным.
Еще через три месяца я получил первое в своей жизни письмо от отца отца, в котором он извещал меня, что его сын (мой отец) давным-давно умер вследствие психической травмы, что он (отец отца) живет один, что он накопил изрядные средства, что девятого января ему аккурат исполняется сто лет, что он приглашает меня, единственного
Теперь самое главное.
Ему (отцу отца) кажется, что городок Суглоб, где он собственно и проживает и есть та самая Гиперборея, о которой я рассказывал ему на кухне, когда мне было шесть лет.
Первая мысль, что посетила меня, по прочтении письма, была такова: старик тронулся. Вслед за мной. Ничего удивительного к ста летам-то.
Что касается траты денег, бедный Кит ошибся адресом. Я сдачу-то толком никогда не умел сосчитать. Хотя более сложные задачи, например моментальное перемножение цифр на номере пронесшегося в двух шагах автомобиля я решаю с легкостью и иронией. Ирония заключается в том, что он-то (автомобиль) рассчитывал испугать меня, а вместо того получил новое число, которое впоследствии предопределит его судьбу.
С числами, сами знаете, шутки плохи.
Разгадка близка – размышлял я, рассматривая бывшее фотографией акварельное пятно в паспорте, подле которого значилось, что Благово Андрей Сергеевич родился в селе Суглоб. В те времена подземной фабрики еще не было, и Суглоб значился селом. Хотя, судя по высокопарности названия, селом себя никогда не считал, что дает мне все основания считать себя стопроцентным горожанином.
Если выбирать между сливочной пасторалью с игрушечными лужайками и городским пейзажем с проволоками и глазницами окон, я выберу последнее.
Животные – не в счет.
Сомкнулось и переплелось, размышлял я.
Моя, казалось на века плененная водорослями, щупальцами и тиной, рябая лодка по имени Судьба неожиданно для себя совершала маневр.
Разгадка всегда проста до неприличия, размышлял я, собирая пожитки.
Вот и весна.
Как же я раньше не сложил и не сопоставил интуицию с информацией?!
Ужели Суглоб и есть Гиперборея? Так просто?
Близорукость и мишень, пустыня и шампанское, старик Вольта и дуга, туман и крюк, сон и выстрел…
Карту, скорее карту, скорее, скорее карту…
Нет карты. И быть не может.
Почему?
Из-за подземной фабрики.
Подземная фабрика была закрытым объектом
Безусловно, разумеется.
А как же?
Иначе и быть не может. На то она и подземная.
Будь она обычной фабрикой, к примеру, чулочной или спичечной, не исключено и даже наверняка о Суглобе знали бы многие. Во всяком случае, курильщики и модницы – точно. А так получается, что вроде бы Суглоб есть, а вроде бы и нет его. Город – невидимка.
Где вы родились?
В городе – невидимке
То-то я вижу, вы как-то двоитесь у меня в глазах, двоитесь и расплываетесь.
Это я просто позавтракать не успел. Или – это я только что газировки попил.
Ну, и так далее.
Шутка.
Ну, что же, ну что же? Ничего страшного. И ничего страшного. Многое объясняется. Вот, оказывается, где собака зарыта.
В предвкушении эпохальных событий потираю руки.
Фабрика зарыта, собака зарыта. Теперь все ясно. Фабрика сокрыта, Суглоб сокрыт. Гиперборея сокрыта.
Слепота и витраж.
Фабрика до такой степени сокрыта, что об ее существовании даже сами суглобляне не догадываются.
Хотя и работают на ней.
С несмышленых лет знал о той фабрике.
Из шепота.
У меня особый слух на всякий шепот. Я шепот различаю даже лучше, чем полуденные звуки.
Кто-то или что-то нашептывало мне, в особенности сразу после пробуждения фабрика, фабрика, фабрика, фабрика…
Бодрый такой, призывный шепот.
Кто-то при пробуждении слышит музыку, кто-то далекий собачий лай. Мне в жизни повезло познакомиться с человеком, который слышал, как ссорятся ангелы. Доступные его слуху ангелы отчего-то постоянно ссорились. Но ссоры их больше напоминали воркование голубков. Так что еще неизвестно, действительно ли ангелы ссорились или просто беседовали на своем языке за невидимыми чашками чая.
В детстве мне представлялось, что подземная фабрика называется Дрезден. Так что для меня Дрезден был не городом в Германии, а подземной фабрикой в Суглобе.
Почему Дрезден? Бог его знает.
Дрезина, дребезжание, брызги, вдрызг.
Такой серенький моросящий дождик и железо. Дрезден.
Ерунда, конечно.
В детстве мне представлялось, что подземная фабрика произрастает трубами вниз. Вот интересно, куда уходит дым? Что там, специальный дымоход? А хоть бы и так.
Наверное, и рабочие там ходят головами вниз.
А что? Ничего особенного. Существует же такое выражение «ходить на головах». Откуда-то пошло это выражение?
Ну, теперь той фабрики, наверняка, нет. Впрочем, если ее и нет больше, об этом никто не знает. Суглобляне – народ работящий, все равно ходят и работают.
Далась мне эта фабрика?
Не слишком ли все просто, чтобы быть правдой?
Я находил приметы вечности в дальних и близких знакомых, бережно коллекционировал, обобщал и систематизировал их, а вот поинтересоваться, откуда они родом, не удосуживался. Например Бабка Варвара, поклонница уринотерапии, бабка Дарья, политический обозреватель задолго предсказавшая Америке черненького, вечно пьяный печник дед Устин, еще люди…