Сугомак не сердится
Шрифт:
Рассказала Пелагея о своей беде Ефиму. Вскипело у парня сердце, другие вспомнил обиды и убил он Горыныча. Схватили Ефима хозяйские холуи, мучили-мучили и решили утопить в Сугомаке. В ясное летнее утро увезли Ефима на озеро, привязали ему на шею камень и приказали каяться перед смертью. Тишина вокруг стояла. У берез листья замерли. Солнце из-за леса встало.
Приподнялся Ефим на локтях — камень-то грудь давил, — осмотрелся, простился взглядом с белым светом и прошептал:
— Прощай, Пелагеюшка!
А
— Прощай, Ефимушка, прощай!
Заторопились палачи. Выбросили Ефима в воду. Барахтался, барахтался он, да тяжел был камень на шее — утянул на дно. И только хотели к берегу плыть палачи, как налетел ветер, взбаламутилось озеро, поднялись волны с белыми гребнями, перевернули лодку. Ни один палач не спасся. Так Сугомак отомстил за то, что погубили они невинного, рассердился на несправедливость.
В то утро утопилась и Пелагея.
…Виталий замолчал, глядя на озеро. Девушка взглянула на юношу и сказала:
— Грустная легенда! А вы поэт!
— Ошиблись.
— Только не похожа я на Пелагею, вам показалось, — тряхнула кудрями девушка и неожиданно, как сугомакский ветер, сорвалась с места и побежала к дороге.
— До свидания! — крикнула она на прощанье, а Виталий посмотрел ей вслед и вдруг почувствовал, как грусть наполняет его сердце.
Он часто думал и верил, что встреча состоится. Она не может не состояться.
Стоя за станком и наблюдая за металлической стружкой, он видел девушку такой, какой предстала она перед ним на Сугомаке. И Виталий еще несколько раз ходил на озеро в тайной надежде повстречать ее снова.
Озеро было спокойным, лодка сиротливо покачивалась у берега, а девушки не было.
Но встреча все-таки состоялась. В обеденный перерыв Виталий вышел из цеха. Направляясь к проходной, он увидел ту девушку — даже голова закружилась от радости. Трудно ее было узнать в брезентовой спецовке, но Виталий узнал. Сердце подсказало — это она, которую ты ищешь!
— Здравствуйте! — сказал Виталий, едва сдерживая волнение.
Она оглянулась. Взгляд ее сначала выражал недоумение, потом как будто потеплел.
— Ах, это вы!
Виталий робко отвел в сторону глаза и тихо проговорил:
— А я искал вас.
— Напрасно! — с улыбкой проговорила она. — Не надо меня искать — все равно не найдете.
И ушла.
Крутится деталь. Вьется светлая стружка из-под резца. А перед глазами Виталия бушует грозный Сугомак, вскипают яростные волны, по ним прыгает «душегубка». В лодке девушка гибкая, как березка, с дерзкими глазами. «Не надо меня искать, все равно не найдете!» — звенит в ушах ее голос.
Виталий сжимает губы и упрямо твердит:
— Найду!
Потом увидел ее портрет на заводской Доске почета. Так вот она кто — формовщица
Он узнал о ней все: и что живет она в Шуранке, что отец-инвалид сторожит на Сугомаке коллективные огороды, что ни матери, ни сестер, ни братьев у нее нет — живет с отцом.
Как-то в заводском саду был молодежный вечер. В летнем клубе негде было повернуться — на торжественной части побыть хотелось всем. Говорили, что приехал представитель обкома комсомола и будет вручать грамоты.
Одним из первых грамоту получил Виталий. Зная, что здесь находится Людмила, он решил сказать несколько слов. Маленькое путанное выступление он закончил совсем неожиданно для себя:
— Мы еще посмотрим, товарищи, чьим портретам красоваться на Доске почета!
Ему хлопали, но никто из сидящих в зале, думалось Виталию, не понял истинного смысла последних слов. Только он знал, кому предназначен этот намек!
С Людмилой столкнулся на лестнице: она шла за грамотой, а Виталий уже спускался со сцены. Девушка прошуршала шелковым платьем, обдала Виталия запахом духов, ласково ему кивнула.
С нетерпением ждал Виталий конца собрания. Когда объявили танцы, он кинулся искать девушку. Нашел ее на танцевальной площадке и пригласил на вальс. Людмила улыбнулась, молча положила ему руку на плечо. Он робко взял девушку за талию, и они закружились. Виталий не мог опомниться от счастья. Ведь столько он мечтал об этой минуте — и счастье вот оно, рядом… Виталий старался не дышать. Людмила была задумчива и молчалива.
— Не узнаю вас сегодня, — наконец промолвил Виталий, взглянув ей в глаза.
— Я всегда такая. Вы просто меня не знаете. Не пройтись ли нам по аллейке? Мне что-то жарко.
Влились в поток гуляющих. Молчали. Виталий мучился: душа ликовала, а слов не было.
— Вы нескладно говорили на сцене, — сказала Людмила, — особенно о фото.
— О фото? — оживился Виталий и загадочно улыбнулся: — Но ведь надо понять!
— Чего ж тут понимать? — удивилась девушка. — Я все поняла.
Она сбоку смотрела на Виталия, и ему показалось, что на лице ее скользнула и тут же погасла насмешливая улыбка.
Они свернули к пруду и остановились у ограды.
Пруд спал. Ночь окутала его густой синевой. Огни лесопилки на том берегу вытянулись цепочкой. Справа шумно работал механический завод. Порой в звездное небо врезался голубой огонь электросварки. Где-то далеко-далеко, за прудом, угадывались Уральские горы.
— Как хорошо! — вздохнула Людмила, взявшись за решетку изгороди. — Смотрите, звезда упала!
Давно ждал этой минуты Виталий. Сейчас он скажет девушке все. И, словно угадывая думы Виталия, Людмила повернулась к нему и проговорила: