Суховей из поднебесья
Шрифт:
Держава... Когда-то точно так же несущаяся в будущее - влекущая за собой в светлое Завтра и все остальное человечество... Почему теперь ты спишь Держава? Почему из-за твоей спины вперед вырываются другие?
Ай-да старик! Заразил меня своим социалистическим мышлением. Хотя... Если подумать, то где здесь неправда?
– В смысле социализма неправда. Мы войну выигрывали и в космос улетали именно как соцстрана. Мы Штатам нос утирали в Африке, Латинской Америке и Азии, как соцстрана. В моей памяти неожиданно всплыл эпизод из одного телевизионного предвыборного диспута. Там ведущий сказал о глобальной катастрофе страны в девяностых из-за развала СССР. Один из участников диспута возразил ему, что катастрофа страны связана не с ее распадом, а с потерей социализма... Вот так! Сейчас у нас нет социализма, и как итог: космос мы сдали, союзников в Европе
Образ китайца, как ни крути, однозначно выходил в мировые лидеры. Вон как Китай прёт!
– Совсем как мы, будучи социалистическими. Мы ведь точно так же летели в будущее, и были впереди планеты всей. Теперь точно такой же темп выдает Китай. И, главное: именно под точно таким же красным флагом!!!
Обидно! Обидно будет оказаться в светлом будущем вслед за ними. Мы войдем в него, а оно будет уже с китайским лицом. М-да!
Это будет будущее с их песнями, стихами, музыкой. А мы будем мяться у порога со своим томиком Ефремова и его "Туманностью Андрометы".
Да, я не совсем справедлив был к ним. Своя культура у них тоже есть - литература, музыка, живопись. У них все это есть и будет развиваться. Она заполнит их будущее. Но сейчас их двигает не культура, а суровая необходимость. Нас же двигали красивые мечты... Маяковский, Есенин, Шостакович и даже Пушкин и Ломоносов...
Ритмичный перестук колес встряхивал набегающие мысли - встряхивал, перетряхивал, пытался уложить, как фигурки тетриса. Они набегали откуда-то сверху: наши прямые, а китайские - изгибистые, как их замысловатые иероглифы, укладывались криво, косо, с большими пробелами...
Мы всегда боролись за Правду. Правду с большой буквы. Не могу я согласиться с китайцем, - думалось мне уже сквозь подступающую дрему.
– Правда - это наше всё! Мы победим, потому что правы!
И вот я уже видел, как я бьюсь за Правду в непростом бою. Даже нет, это был не бой, а такая своеобразная игра. Я увидел себя за огромной доской, которая была полем большой игры. Нас было несколько, кто стоял за ней и двигал фишки. Странная это была игра. Был в ней один ведущий игрок, который почему-то прямо по ходу игры определял ее правила. Когда у него возникало желание захватить фишки соперников, он водил новые правила, которые помогали ему это сделать. В обратной ситуации он быстро отменял ненужные ему законы. Я старался скрупулезно следовать всем его нововведениям, упорно пытаясь доказать всем, что добросовестная игра даже в таких условиях может вести к выигрышу. "Сила в Правде!" - говорил я, но едва мне удавалось развить успех, напрягая все свои умения и смекалку, как вводились новые правила, в результате которых я откатывался назад, теряя ценные фигурки. Утешая и подбадривая себя, я снова повторял: "Сила в Правде!", я твердил как мантру: "Кто прав, тот и сильнее!". Но, увы, эта молитва мне совсем не помогала. Я терял и терял. Рядом с нами стоял еще один игрок, которого я поначалу даже не замечал. И не только я. На него обращали внимание только тогда, когда его действия мешали красивому течению игры - он играл вообще бестолково, то есть, двигал свои фишки без всякой логики. Я злился на него за бессистемность его игры, за неумение влиться в общую колею. Но, может, именно из-за того, что на него обращали внимание только тогда, когда он делал очевидно несистемные ходы, никто даже не заметил, каким образом у него в конце концов накопилось очень много фишек. Ко всеобщему изумлению он побеждал - причем побеждал без всякой логики и вопреки козням ведущего игрока. Я удивленно всмотрелся в этого игрока и узнал в нем маленького щекастого китайчонка с... морщинистыми щелочками-глазами моего сегодняшнего старого попутчика...
Это был сон. Я погрузился в него под самое утро...
Звонок мобильника резко выбросил меня из странной игры на полку вагона. Уже рассвело. Сквозь полудрему я увидел, как молодой китаец взял трубку и стал негромко о чем-то говорить на своем языке. Я начал было поворачиваться на другой бок, как вдруг заметил, что со своей подушки поднимается старый китаец. Он пристально смотрел на внука, и его лицо прямо на глазах бледнело. От такой картины я проснулся окончательно.
Старик что-то проговорил молодому человеку по-китайски. Внук быстро ответил. Меж ними завязалась быстрая и временами даже резкая беседа. Они не обращали на меня никакого внимания, будто забыв о моем существовании.
Наконец, молодой китаец быстро посмотрел на меня и, встрепенувшись, поднялся, позвав деда выйти с ним. Некоторое время я просидел один. Затем они вернулись. С тяжелыми выражениями лиц. Молча.
Так же молча они уселись и долго сидели, не разговаривая. Поняв, что у них, видимо на родине произошла какая-то неприятность, я тоже молчал, не пытаясь начать какой-либо разговор.
Спустя некоторое время, молодой китаец вышел, недолго отсутствовал и вернулся с проводницей. Она держала в руках билеты.
Внук что-то настойчиво спросил у деда. Тот резко ответил, и после небольшой паузы молодой человек попросил проводницу вернуть ему один билет.
Когда проводница ушла, молодой китаец продолжил что-то выговаривать деду, пока тот резкой фразой не остановил его.
Поезд подходил к Омску. Внук достал свой чемодан и быстро собрал его. Дед продолжал сидеть, не двигаясь.
За несколько минут до станции молодой человек кивком позвал меня выйти с ним в коридор.
– С моим бизнесом, - сказал он мне, когда мы остались одни, - случились очень большие проблемы. Я срочно возвращаюсь в Китай. Полечу самолетом.
– А ваш дед?
– спросил я.
– Он заупрямился. Хочет доехать до Москвы.
– Один?!
– Один.
– У вас есть кто-нибудь там?
– Нет. Поэтому я хочу вас попросить присмотреть за ним хотя бы в дороге.
– Почему хотя бы в дороге?
– В Москве быть под присмотром он не согласится.
– А как он там будет?
– Будет! Не волнуйтесь! Он не потеряется... Не смотрите, что он старый. Он умеет собираться...
Да уж! Я успел в этом убедиться.
Внук вышел в Омске. На прощание он обнял деда и сразу изменился в лице - весь мир перестал для него существовать... кроме какой-то неясной мне проблемы, которая вдруг возникла у него дома. Ни на секунду не задержавшись на перроне и не взглянув в наше окно, он сразу помчался к выходу с платформы.
С дедом же мы еще долго ехали до Москвы. И ни разу не поговорили...
Всю дорогу он потухшим взглядом смотрел в окно. Он не заказывал разносимый проводницей чай. Практически ничего не ел, если не считать одной его ночной возни, когда я по запахам догадался, что в темноте он достал из своей сумки что-то съестное.
На мои вопросы он не реагировал. Будто не слышал их...
Вот так! Удивительная штука - общение. И как же оно многообразно! Долгая поездка с молчаливым китайцем от Омска до Москвы красноречиво дополнила его образ, открыв для меня, что общение может выразить себя и в молчании. Я не знал, что стряслось у его внука, но понял, что получила развязку какая-то большая личная драма старого китайца. У него - бывшего хунвейбина, радикального революционера и антикапиталиста, громившего когда-то штабы, выкорчевывавшего "сорняки", внук стал коммерсантом-капиталистом. "Сорняк" вырос в его собственном огороде. Все эти годы бывший революционер жил с этой коллизией в душе. И вот случилось что-то такое, что дед, изучавший Маркса в оригинале, не мог не предвидеть. Впереди у его внука замаячила хоть и неясная, но видимо не раз предрекаемая дедом перспектива.
Старик молчал, а я, бросая на соседа косые взгляды, продолжал под перестук колес и кружение горизонта переварить все вчерашние разговоры с ним.
И еще, он - интереснейший человек, как застывший музейный сгусток эпохи - нес в себе мельчайшие детали того времени. Своеобразная живая ходячая энциклопедия целого периода прошлого века. Глядя на него, поражаешься, насколько Китай - непохожая на наш европейский мир страна! Нет! Не страна!
– Цивилизация! Наши ценности, наша литература, культура сюда вообще никак не встраиваются! Китайцы не заморачиваются вопросами правды и лжи - в нашем представлении о них. Они не терзаются поисками истины - вернее, истины, опять же, в нашем понимании. С их точки зрения Европа излишне мается, умничает, высасывает из пальца разные проблемы, разглагольствует. А здесь все просто, без всяких заморочек - у них миллиард населения и его надо как-то прокормить. Их истины (если это можно так назвать) невероятно просты - как изречения древнего Конфуция. Их идеология вся укладывается в небольшой цитатник Мао. Больше ничего им для того, чтобы стать сверхдержавой не надо. Им даже воевать для этого ни с кем не надо! Им не нужны кто-то вроде Пушкина, Толстого... Они тупо строят свой социализм, тупо забивают весь мир своими товарами - без всяких истин и войн.