Сумасшедший декабрь
Шрифт:
— Нет, ты моя! Моя! — рычу ей в лицо. — И я буду говорить с ним за тебя! — Он тебе угрожает?! Объясни наконец, что происходит?!
— А я тебя просила об этом?! Не много ли на себя берешь, мальчик?! — последнее слово выплёвывает мне в лицо, указывая место, как щенку.
— Недостоин я тебя? Да?!
— Да! — выкрикивает, почти рыдая.
Красивая.
Красивая даже сейчас. В истерике, растрёпанная, злая. Вырывается, сбегает на несколько ступенек вниз, но я снова догоняю, хватаю за талию и прижимаю к себе, содрогаясь от ее близости. Размахивается, и мою щеку обжигает пощёчина.
— Не
— Да это разве жизнь?! Ты лицемерка, королева! Ты же лжешь и мне, и себе, и ему.
— Нет! Нет! — отрицательно мотает головой.
— Тогда ты шлюха, Кристина. Все, что между нами происходило, называется бл*дство! Так?!
— Значит так! Отпусти! Я просто хотела развеяться, разнообразить жизнь, порадовать себя, не более! Ты просто игрушка, если хочешь, инструмент мести мужу. Я удовлетворена и возвращаюсь к нему! — отталкивает меня и вновь бежит вниз. Спотыкается, но несется к своему Юре.
— Сука! — кричу ей вслед, а сам сажусь на лестницу и смотрю в стену. Не королева ты, Кристина. Ты, как и все, обыкновенная бл*дь. Я ошибся, обманулся…
Невыносимо больно.
Загибаюсь.
Глава 35
Кристина
Элина нашла себе друга — мальчишку из соседнего подъезда, и вот уже около получаса они усердно делают снеговика. Территория охраняемая, и мы смело гуляем во дворе. Без Максима я пока не решаюсь выйти за пределы этого комплекса. Не покидает тревожное чувство. Когда все идёт очень гладко, то всегда есть подвох. Может быть, я зря накручиваю себя. Эмоционально не справляюсь с потоком событий. Новый год совсем скоро, и это первый праздник не в семье. Нет, я не жалею. Все правильно. Но к переменам трудно привыкнуть…
Засматриваюсь на дочь. Ей весело. Беззаботная. Дети быстро привыкают ко всему новому. Раз — и у нее уже новый друг. Играют, словно всю жизнь вместе.
Рядом со мной кто-то садится. Поворачиваю голову… сковывает паникой.
Юра…
На нем темные очки, но они не скрывают опухшего лица.
Максим!
Соскакиваю с лавочки.
— Сядь, пожалуйста, успокойся. Не пугай ребёнка, — спокойно произносит он, тоже наблюдая за Элей. Не понимаю, как он сюда попал, оглядываюсь на пост охраны. — Не бойся. Я адекватен. Все хорошо, — успокаивает меня. — Тогда я был на эмоциях, на аффекте… Ну, меня можно было понять.
— Тебя? — распахиваю глаза. — То есть по-прежнему виновата я, а ты жертва?
— Нет, тебя тоже можно понять. Нет в нашей ситуации жертвы. Меня просто вынес тот факт, что ты уходишь. Как обухом по голове. Признаюсь, пытался удержать ребёнком. Думал… Да неважно уже, что я думал. За грубость прости. Искренне жалею, — в его голосе нет язвительности, злости и фальши. И я почти верю. Даже выдыхаю в надежде на то, что мы сможем развестись, как цивилизованные люди. Буря миновала, и нам удастся договориться.
— Прощаю, тоже искренне, — киваю я.
— Папа! — несется к нам дочь. Юра поднимается, подхватывает ее на руки, обнимаются. Шепчутся, Эля довольно улыбается, когда Юра протягивает ей
— Иди, поделись с другом. А мы с мамой поговорим, — отправляет дочь.
— Юр, я не против ваших встреч, и по Надежде Николаевне Эля очень скучает. На квартиру не претендую. Давай просто мирно разведёмся, не раня ребенка?
— Мышка, — вздыхает он. Меня передёргивает от этого его «мышка». — Кристина… — опять замолкает, словно подбирает слова, и мне это уже не нравится. — Я, определённо, виноват. Я изменял, да, но это все от безысходности. Мне хотелось дать вам что-то подобное, — обводит руками двор и дома жилого комплекса. — Чтобы все самое лучшее. И тебе, и Элине. На море вас свозить, чтобы отдыхали, как нормальные люди, машину поменять, да и вообще уровень жизни. На заводе простым рабочим этого не заработаешь, только здоровье потеряешь.
— Я никогда ничего подобного не требовала, — не кричу, не срываюсь, у меня не осталось к этому мужчине эмоций.
— Не требовала! — за то он очень эмоционален. — Не требовала… — уже тише произносит Юра. — Но я же понимал, что этого не хватает. Наш брак и отношения съела бытовуха. Согласен, методы достижения моих целей были неправильные.
— Получилось? Жертвы того стоили? — иронизирую я.
— Нет, не стоили… — замолкает. — В общем, прости меня. Мы много натворили сгоряча. Я люблю тебя, у нас дочь, и я хочу сохранить семью.
— Это уже невозможно.
— Мы все забудем. Забудем наши ошибки и никогда про них не вспомним. Я обещаю никак тебя этим не попрекать. Мы будем работать над отношениями. Мы уедем. В Питер. Я открою там своей бизнес, возможности появились. Все теперь будет по-другому.
Так эмоционально и даже воодушевлённо обещает он мне.
— Откуда эти возможности? — качаю головой, потому что невозможно за короткое время вдруг наладить финансовое положение.
— Все законно. Я даю тебе слово. Ты больше не будешь работать. Или будешь, но уже для удовольствия. Давай начнём все сначала. Со всеми бывает. У многих пар случаются такие периоды, я все переосмыслил.
Закрываю глаза, мотаю головой.
— Да как ты не поймешь, что дело не в этом? Не в деньгах, не в работе и даже не в твоем предательстве. Дело в том, что я другая. Я люблю другого мужчину, — вырывается у меня. Замолкаю, кусая губы. А Юра усмехается и снимает очки, поворачиваясь ко мне. Разбитая переносица заклеена пластырем, синяки растеклись под глазами, опухший. Неприятное зрелище, мне даже его жаль, как человека. Но жалость — это не то, что должна испытывать женщина к мужчине. Да, я злюсь на Максима за это. Я просила не учинять расправу. Но…
— Вот это сделал тот, кого ты любишь! — выплёвывает мне, вновь надевая очки. — Нафиг ты ему не сдалась, нагуляется и кинет тебя. Сама посуди, зачем молодому пацану женщина с ребёнком?
Накручивает меня. Да, я думала об этом. Да, Юра где-то прав. Но… Максим такой искренний и открытый в своей любви. Меня обезоруживает его отношение ко мне.
— Это уже моя жизнь.
— Я написал на него заявление, он чуть не убил меня. И я посажу его, если ты не вернёшься домой! — выдает Юра. Открываю рот, как рыба, глотаю воздух и тут же закрываю. — Нет, это не шантаж. Я борюсь за свою женщину и ребенка.