Сумеречная роза
Шрифт:
Цветы и деревья повсюду распространяли свой аромат, располагаясь в центральных садах очаровательных домов, мимо которых они проезжали. И даже когда с приближением к Темзе на улицах стало больше народу, Элис все равно то тут, то там замечала цветы и деревья за забором. Им не пришлось ехать слишком далеко, потому что город, построенный большим полумесяцем вдоль реки, имел расстояние около полутора миль от Тауэра до Вестминстера и чуть больше полумили от реки до северных ворот.
Река так же очаровала Элис, как и весь город. У длинных причалов стояли на якоре корабли, возвышаясь над огромными пяти– и шестиэтажными складами, построенными на берегу. Шум и суета здесь чувствовались сильнее, чем где-либо, но как только они пересекли каменный мост с лавками по обеим его сторонам и оказались в южной части города, густонаселенные кварталы скоро превратились в луга и леса. Позади них, за рекой, на горизонте виднелся лондонский Тауэр, пока поворот реки не скрыл его из виду.
Дорога шла вдоль берега реки, где последние летние полевые цветы выделялись яркими пятнами на зеленых и золотых лугах в противоположность густым лесным зарослям справа. Перед ними возникло несколько больших домов, а потом вдруг впереди появились зубчатые стены и каменные башни Гринвича. Подъемный мост через ров опустили, и они оказались во внешнем дворе. Элис даже не успела оглянуться, как сэр Николас помог ей спешиться, и они пошли за парой лакеев в королевских ливреях в замок. У Элис сложилось впечатление, что Гринвич – укрепленный форт, способный выдержать длительную осаду, чему она очень удивилась.
Позолоченный и увешанный изысканно вытканными гобеленами, замок ошеломил своим великолепием. Полы, выложенные терракотовой плиткой, украшала монограмма королевы Маргариты Анжуйской, энергичной жены Генриха VI, – символ принадлежности дворца, пока короли Йорки не забрали его в свои руки. В окна вставлены дорогие стекла, а колонны и арки скульпторы украсили эмблемой королевы Маргариты – крупными ромашками, названными в честь ее маргаритками.
– Его величество примет вас немедленно, сэр Николас, – доложил один из лакеев. – Леди должна пойти с нами.
Элис охватила внезапная паника, и она инстинктивно вцепилась в рукав сэра Николаса.
Успокаивающе накрыв ладонью ее руку, он спокойно спросил слугу:
– Куда вы забираете ее?
– В дамские покои, сэр. Его величество король пошлет за ней позже, когда она отдохнет.
Не желая дать валлийцу возможность догадаться, что она все еще боится, Элис убрала руку с его рукава и гордо вскинула голову, глядя куда-то через плечо лакея. Но сэр Николас ощутил ее напряжение, потому что после короткой паузы мягко успокоил:
– Идите с ним, леди Элис. Клянусь честью, здесь вам ничто не угрожает.
После его слов она сразу почувствовала себя лучше.
– Я не боюсь, сэр, – заверила она и твердым голосом приказала лакею: – Я хочу, чтобы мне сразу же приготовили ванну.
Бросив взгляд через плечо, она с удовлетворением увидела довольную улыбку на лице сэра Николаса. Ободренная теплом его улыбки, она двинулась по широкой лестнице и каменной галерее, но самообладание почти покинуло ее при виде двух вооруженных стражников около высоких дверей. Они расступились, и взволнованная Элис увидела Елизавету Йоркскую.
Не вставая с изящно вырезанного позолоченного кресла, Элизабет произнесла с поистине королевским достоинством:
– Леди Элис Вулвестон, как приятно, что вы снова с нами. Мы надеемся, что вы в добром здравии.
Глава 7
Стиснув зубы, Элис сделала глубокий реверанс. В нежном голосе Элизабет звучали участие и доброта. Элис взглянула на двух других женщин в комнате и подумала, знают ли они Элизабет так же хорошо, как она. Она не знала ни одну из них.
Старшая, пышнотелая дама с несколькими подбородками, трясущимися над воротом ее отделанного серым мехом зеленого платья, встала, услышав имя Элис, и пошла ей навстречу. Другая, стройная, одетая в розовый бархат, украшенный мехом рыси, тоже поднялась, но осталась стоять рядом с Элизабет. У всех трех головы покрывали простые вуалевые накидки вместо замысловатых уборов в форме бабочки, которые были в моде многие годы.
– Леди Элис, – произнесла старшая из женщин, – я леди Эмлин Лейси, а это леди Беатрикс Фулкс. Мы рады приветствовать вас. Ее высочество часто говорила нам о вас и с нетерпением ждала возможности насладиться вашим обществом, хотя и ненадолго.
– Ненадолго? – Элис посмотрела на принцессу, заметив злобную искорку в бледно-голубых глазах. Подавляя гнев, вспыхнувший, когда она увидела ее, облаченную в великолепный голубой дамаст и соболя и не выказывающую ни малейшей скорби по дяде, которого всегда делала вид, что любит, Элис осторожно сказала: – Мне дали понять, что я должна стать подопечной короля. Разве что-то изменилось?
– Разумеется, ничего, – ответила Элизабет еще любезнее, чем раньше, – но вы же не думаете, что король всегда будет держать вас при себе, Элис, дорогая. Думаю, вы будете жить в Тауэре, так же как и наш дорогой Недди, пока его монаршее величество не решит, как лучше вами распорядиться.
– Распорядиться мной? – Девушка удивленно подняла брови, стараясь не выдать испуга. – Если я не нужна, почему же меня не оставили спокойно жить в северном Ноттингемшире?
– Не будьте так докучливы, Элис. – В голосе Элизабет заметно поубавилось доброты, но, взглянув на двух фрейлин, она добавила: – Вам будет безопаснее в Лондоне, чем в Вулвестоне, хотя я уверена, что вы поступили благоразумно, не задержавшись сегодня в городе, и проехали не останавливаясь.
– Но чем это вызвано?
– Ходят слухи о новой болезни. Именно поэтому я живу здесь, в Гринвиче, а не в Вестминстерском дворце вместе с моей матерью. И после таких предосторожностей мы бы не хотели, чтобы вы заразили нас.
– Я кое-что знаю о болезни, – сообщила Элис, подавляя неприятный холодок от воспоминаний. – В действительности я сама перенесла ее и…
– Не говорите чепухи, – прервала ее Элизабет почти резко. – Говорят, что сильные мужчины падают замертво прямо на улице – мужчины, которые только что были совершенно здоровы. Даже лорд-мэр умер. Вы не могли заболеть ею и хвастаться тем, что выжили. Вы говорите так, чтобы привлечь к себе внимание.