Сумеречная роза
Шрифт:
Пока они разговаривали, Мэдлин поставила корзину на стол и теперь склонилась над ней, изучая содержимое. Удовлетворенно вздохнув, она с улыбкой подняла глаза и пригласила Йена отведать хлеб и варенье, которые он принес.
Явно ошеломленный, он быстро пришел в себя и ответил:
– Ой не могу, госпожа, но спасибо за вашу доброту.
– В моем предложении нет никакой доброты, – констатировала Мэдлин. – Я просто умираю от голода, а запах свежего хлеба совершенно лишил меня разума. Мы должны сейчас же его попробовать.
Его глаза блеснули.
– Ой да, больше нет причины ждать, госпожа, я и так задержался слишком долго. Но я приду снова. Хозяин сказал, что я должен исполнять приказы леди Элис до новых его распоряжений.
Элис почувствовала теплую волну благодарности.
– Передай сэру Николасу, что я признательна ему за заботу, Йен, я не ожидала с его стороны такой доброты. Хотя нет, не нужно ничего говорить, только поблагодари, – добавила она, краснея.
Йен улыбнулся и пообещал не забыть.
– И приходи скорее, – попросила она. – Не только из-за хлеба, хотя должна признать, что еда, которую нам дают здесь, хуже, чем я ела тогда в лагере. Нам необходимы новости, которые ты можешь рассказать. Мы уже исчерпали все темы для разговоров, и, хотя леди Маргарет Боуфорт приказала нам каждый день слушать мессу, священник, который служит ее и принимает у нас исповедь, ни слова не говорит о мирских делах. Служанке Элве разрешено покидать комнаты, но она не осмеливается выходить за стены замка из страха, что ей не позволят вернуться к нам. Нам остается только самим сочинять истории и рассказывать их друг другу. Поистине, Йен, мы скоро умрем от скуки. Может быть, ты хотя бы принесешь нам колоду карт, или кости, или хотя бы грифельную доску для игр?
Глаза Йена снова вспыхнули при упоминании Элвы. Он подумал минутку и сказал, что, пожалуй, сможет достать что-нибудь для их развлечения.
– Скажу вам правду, госпожа, король Гарри и сам любит разные игры. Он играет в теннис и всю ночь напролет сидит за картами, хотя, говорят, скуповат. Так или иначе, я найду что-нибудь такое для вас. Будут еще приказания?
В тот момент она не смогла больше ничего придумать, но когда меньше чем через неделю он пришел снова, они с Мэдлин при помощи Элвы придумали для него множество поручений. В тот день он познакомился с Элвой, но если он и разочаровался, то быстро утешился, упомянув при встрече в тот же визит о миловидной судомойке, с которой успел познакомился. Он принес им колоду карт и замысловато украшенную доску для настольных игр. За две недели до коронации короля он принес разноцветную пряжу, два рулона канвы и несколько изящно нарисованных узоров для вышивания, среди которых были валлийский дракон и крест святого Георга.
Элис, увидев тщательно подобранный набор для рукоделия, посмотрела на Йена с поддразнивающей улыбкой.
– Не вздумай говорить, что набор для рукоделия прислал сэр Николас, я все равно тебе не поверю.
– Нет, госпожа, набор прислала леди Маргарет через тех двух деревенщин, которые стоят у ваших дверей. Они спорили, кто из них сообщит вам ее приказ сделать для себя подушки под колени. Когда король приедет в Тауэр, вам будет разрешено присутствовать на мессе в часовне, и слуга ее светлости сказал, что его госпожа приказала ему передать данное позволение короля, который проявил тем самым большую милость к вам, и вы должны присоединиться к украшению часовни.
– Я не преклоню колени перед уэльским драконом. Я бы еще могла встать на него ногами… – сухо заметила Элис.
– Элис! – Глаза Мэдлин сияли смехом, но ее следующие слова тем не менее звучали предостерегающе: – Ты не должна говорить так – могут подслушать и передать твои слова ее светлости или, что еще хуже, самому королю.
– Не может же Тюдор думать, что мы любим его, – мрачно промолвила Элис.
– Нет, бессердечная ты девчонка, но у меня нет ни малейшего желания провести остаток дней в этих жалких комнатушках. Если согласие встать на колени на дракона презренного Гарри вытащит нас отсюда даже всего на одну мессу, уверяю тебя, я сама вышью обе подушки. Когда король приезжает в Тауэр, Йен?
– Через десять дней, госпожа. Он будет обедать с архиепископом Кентерберийским во дворце Ламбет и с торжественной процессией приедет сюда. На следующий день будет награждение орденом Бани, а потом в воскресенье состоится его коронация.
В следующие дни две молодые женщины заметили возросшую активность в замке и из своего окна смогли наблюдать прибытие королевской процессии. Однако если они надеялись увидеть хоть что-то из последовавших церемоний, то их постигло разочарование. Когда воскресным утром они в сопровождении стражников пришли в часовню на мессу, надеясь встретить на богослужении дам и джентльменов двора, их ожидания тоже не оправдались, потому что их привели заранее и усадили на отгороженную скамью, а выпустили, только когда последний слуга покинул часовню. Они не смогли даже смотреть по сторонам во время службы, поскольку изящно вырезанные экраны не давали им возможности видеть никого, кроме священника на кафедре.
Элис оказалась разочарована больше, чем хотела признать, потому что надеялась увидеть сэра Николаса в его облачении кавалера ордена Бани. Когда же через час после их возвращения из церкви один из стражников просунул голову в дверь и сообщил, что, если они хотят посмотреть, как королевская процессия отбывает в Вестминстер, им нужно поспешить, Элис воспряла духом. Рассчитывая увидеть всего лишь пеструю толпу людей и лошадей на лужайке, они с готовностью согласились пойти вместе со стражниками на бастион замка, откуда как на ладони была видна вся процессия, проходившая через ворота на улицу.
День стоял великолепный, ясный и солнечный, и процессия своей пышностью превзошла все их ожидания. Стражники не смогли узнать в лицо никого, кроме короля и двух мужчин впереди его – нового лорд-мэра Лондона и главнокомандующего с орденом Подвязки. Король с непокрытой головой, облаченный в пурпурную бархатную мантию, подбитую горностаем и богато расшитую перевязью, сидел под королевским балдахином на носилках, которые тащили четыре пеших рыцаря. Толпа на улице кричала приветствия и аплодировала, и задолго до того, как она рассеялась, Элис и Мэдлин вернулись в свою гостиную. Только на следующий день, когда Генриха Тюдора помазали на царство и короновали королем Англии и процессия вернулась для королевского банкета, они смогли узнать, что же произошло в Вестминстере.
Новости принесла Элва после почти двухчасового отсутствия. Обе девушки набросились на нее с расспросами. Раздуваясь от сознания собственной важности, она уселась на стул, всем видом показывая, что повествование будет долгим и захватывающим.
– Говорят, коронование было поразительным, а слова, сказанные над ним, точно такие же, как говорили над Ричардом и Анной.
– Но как такое могло случиться? – спросила Элис. – У него же нет королевы.
Элва нетерпеливо отмахнулась.
– Говорят, что все слова про королеву они пропустили, но все остальное прошло точно так же. И, говорят, старый архиепископ Бушье изо всех сил старался выплеснуть святой елей на голову королевского высочества, а потом дрожащими руками едва мог удержать корону. Архиепископ очень стар, но ему помогали другие, чтобы закончить ритуал. Даже, – она помолчала для большей значимости, – епископ Батский и Уэльский руководил всей церемонией. Есть слово, обозначающее этот ритуал. Какое, госпожа? – Она вопросительно посмотрела на Мэдлин, но Элис ответила ей первой.