Сумеречная роза
Шрифт:
– Воля ваша, – пожала плечами Элис. – В любом случае я не могу никого заразить. Мы проехали через город не останавливаясь.
– Где ваши служанки?
– У меня их нет. – Она спрятала свое горе.
Уголки губ Элизабет приподнялись в улыбке.
– Бедняжка Элис. Как ужасно путешествовать без помощи камеристок. Я надеялась, что у вас будет удобный паланкин и целый штат собственных слуг.
– Мне негде взять паланкин, большинство слуг моего отца умерли от той самой болезни, а те, кто не умер, бежали из Вулвестона. Но меня обслуживали достаточно хорошо. Мой эскорт возглавлял валлийский рыцарь, который служит королю. Я находилась в совершенной безопасности.
– Кто ваш рыцарь?
– Его зовут сэр Николас Мерион.
Элизабет небрежно махнула рукой.
– Я не знаю его. Я уверена, вы захотите надеть более подходящее платье, прежде чем предстанете перед леди Маргарет.
– Леди Маргарет?
– Королевой-матерью, разумеется. – В лице Элизабет промелькнуло раздражение, но Элис не поняла, по отношению к кому – к ней или к Маргарет Боуфорт, графине Ричмонд и жене предателя сэра Томаса Стэнли.
– Она здесь?
– Разумеется. Где же еще ей быть? По правде говоря, именно она решила, что мне лучше переехать из Вестминстера в Гринвич, где я буду в большей безопасности.
Элис удивилась, но не тому, что Элизабет оставила свою мать, и не тому, что ей позволили уехать, но тому, что, по ее мнению, Маргарет Боуфорт должна находиться на севере с мужем, а не здесь. Конечно, размышляла Элис, женщина предпочла остаться со своим сыном. Она так упорно боролась, чтобы увидеть его на троне, что ее желание насладиться благами нынешнего трудно завоеванного положения сына вполне естественно. Странно, однако, что Маргарет Боуфорт проявляет такую заботу о дочери дома Йорков, если только слухи о грядущей свадьбе не верны.
– Значит, правда, – произнесла она свои мысли вслух, – что вы обручены с королем?
– Я говорила вам об этом уже много месяцев назад, – ответила Элизабет, даже не пытаясь скрыть своего удовлетворения. – Он дал клятву на алтаре собора. Вы же не считаете Генриха Тюдора человеком, который может пренебречь святой клятвой?
Поскольку в данных обстоятельствах Элис не могла высказать свое настоящее мнение о Тюдоре, она осторожно заметила:
– Я ничего не могу сказать о том, какой он человек. Я никогда не встречала его.
– Ну, в одном вы можете не сомневаться, – самодовольно заметила Элизабет. – Скоро я буду королевой всей Англии.
– Так, значит, все уже решено? Когда же ваша свадьба?
– Что касается свадьбы, то дата еще не определена, потому что Генрих пока не коронованный король. Решено, что лучше отложить его коронацию до тех пор, пока не пройдет болезнь, потому что он хочет короноваться с подобающей пышностью в Вестминстерском аббатстве.
– Возможно, Господь хочет другого, – отважно предположила Элис, – и именно поэтому наслал на страну такую ужасную болезнь.
Наступила долгая тишина. Две фрейлины переглянулись друг с другом, но промолчали. Наконец Элизабет тихо произнесла:
– Будет хорошо, если вы последите за своим несдержанным языком, Элис, потому что ваши дерзости здесь не потерпят. Генрих – король Божьим промыслом, по праву битвы. Церемония его коронации готовится только для того, чтобы доставить удовольствие народу, не больше.
– Как вы можете говорить, что он король по Божьей воле? – спросила Элис, ее благие намерения не выдержали самоуверенного тона Элизабет. – Он убил законного короля! И в любом случае не может жениться на вас, потому что вы не истинная принцесса. Ваш отец должным образом не женился на вашей матери!
– Ложь! – воскликнула Элизабет, переполняемая яростью, ее глаза пылали. – Мой дядя просто использовал эту ложь как повод отобрать корону у моего брата Эдуарда.
– Тогда как же Эдуард? – выпалила Элис. – Мы не слышали ничего ни о нем, ни о Ричарде Йоркском. Как же они? Если все ложь и вы законнорожденные, то по закону должен стать королем один из вас, а не драгоценный Тюдор!
– Они оба умерли, – ответила Элизабет. В ее голосе не слышалось грусти, только уверенность. – Никто не говорит о них, а когда появилось предположение, что мой дядя убил их, он не смог доказать, что они живы.
– Вы прекрасно знаете, что обвинение, высказанное во французском парламенте, – всего лишь злобная выходка против заклятого врага Франции. Никто в Англии не обратил на нее никакого внимания, ведь даже злейшие враги Ричарда знали, что он слишком благороден, чтобы сделать такое.
Элизабет пожала плечами:
– От них нет никаких вестей, так что они наверняка мертвы. Моя мать говорит обратное, но только потому, что не хочет, чтобы Генрих Тюдор слишком уверенно чувствовал себя на троне, и из страха, что он не женится на мне, если будет уверен в смерти моих братьев. Иначе, если он узнает, что мои братья благополучно умерли, он может жениться на иностранной принцессе, вместо того чтобы выполнить свою клятву соединить дома Йорков и Ланкастеров. Но я знаю, что он все равно хочет меня, – добавила она с вызывающим видом, – так же как хотел мой дядя Ричард.
Раскаленная волна гнева захлестнула Элис, заставив ее забыть о своем опасном положении и возбудив яростное желание убить Элизабет. Увидев, что Элизабет, быстро вскочив, присела в глубоком реверансе, глядя не на Элис, а на кого-то за ее спиной, она замерла. Леди Эмлин и Беатрикс тоже низко поклонились, и Элис не потребовалось особой проницательности, чтобы понять, что кто-то очень важный вошел в дамские покои. Она медленно обернулась, готовая даже к тому, чтобы оказаться лицом к лицу с самим Тюдором. Однако увидела стройную, хрупкую женщину лет сорока с небольшим в красном бархатном платье, отделанном соболиным мехом, в белом чепце и черном бархатном капюшоне. Женщина держала в правой руке инкрустированные драгоценными камнями четки, а в левой – покрытый атласом молитвенник. Ее карие глаза смотрели жестко и проницательно. Ее холодный как лед голос замораживал, когда она сказала, обратившись к Элис:
– Я окажу вам любезность и забуду, что видели мои глаза. Вы леди Элис Вулвестон, я уверена. Вы разве не знаете, как вести себя в королевском присутствии?
Быстро присев в таком же глубоком реверансе, как все остальные, Элис твердо решила, что не ее дело говорить об общепринятых вещах. О таких, например, что в любом случае на королевское присутствие мог бы претендовать только мужчина. Ей не пришлось напрягать свой интеллект, чтобы понять, кто перед ней.
– Простите меня, леди Маргарет, – спокойно произнесла она. – Я не слышала, как вы вошли, и не слышала объявления вашего имени.