Сумеречная роза
Шрифт:
Элис попыталась сделать вид, что ничуть не боится его.
– Говорите.
– Когда мы встретились с королем в Гринвиче, я вкратце объяснил ему причину нашей задержки на севере и сказал, что все, кто жил в замке Вулвестон, умерли. К тому времени болезнь уже пришла в Лондон и, похоже, распространилась по всему королевству. Я рассказал также о вашем воспитании в Миддлхэме и Шерифф-Хаттоне и о вашем знакомстве с принцессой Элизабет.
– И что из того? – проявила она любопытство. – Мое знакомство с ее семьей вовсе не секрет, сэр.
– Король знает о вашей семье, – продолжал сэр Николас. – Он вспомнил, что имя вашего брата встречалось среди тех, кто сражался при Босворте, и он говорил о лишении прав и о том, что земли Вулвестонов – весьма значительная собственность, и они будут заявлены как собственность короны, если Вулвестон не покорится. Он так уверенно говорил, что я не обсуждал его слова, потому что хотел сначала определиться со своими делами. Ваш брат покорился. Я спрашивал о нем людей с севера, у которых нет причин лгать мне.
– Я не понимаю вас.
Он сурово посмотрел на нее.
– Закон в Англии отдает землю только одному брату, если другой лишен прав состояния, другие же тоже должны включаться в список, но… в данном случае такой необходимости не было.
Элис, поняв наконец направление его мыслей, почувствовала, как румянец заливает ее щеки, и хотела отвернуться, чтобы он не мог увидеть ее виноватого лица, но его рука остановила ее.
– Нет, мадам. Я никому не говорил о том деле, но я верен своему королю – качество, которое вы должны оценить. Я найду решение загадки. У вас всего один брат, ведь так?
Он смотрел ей прямо в глаза, и как бы ей ни хотелось отрицать, она не могла. Она кивнула.
– У меня было еще двое братьев – Роберт и Пол, но они умерли восемь лет назад.
– Я так и думал. А кто те, в Вулвестоне?
Зажмурив глаза, чтобы он не увидел страха, кипящего внутри ее, она прошептала:
– Я не знаю.
– Вы видели одного из них.
– Да, но я никогда не видела его раньше. – Она говорила правду. Открыв глаза, она молча умоляла его поверить ей.
– Почему вы не сказали, что умерший не ваш брат?
Стараясь сохранить спокойствие в голосе, она ответила:
– Я не доверяла вам. – Вспомнив, какие мысли появились у нее тогда, она добавила: – Я подозревала, что он один из сыновей какой-то другой, более выдающейся йоркистской фамилии, которых слуги моего отца пытались защитить, сделав вид, что они члены нашей семьи, но я точно не знала. Потом я заболела и забыла о них.
Его испытующий взгляд буравил ее, но она не уклонилась от него, и когда после долгой паузы он так ничего и не сказал, она проговорила:
– Я… я должна идти, сэр. Не нужно, чтобы заметили мое отсутствие.
– Да, мы задержались слишком долго, – согласился он, направляясь к двери. Прежде чем уйти, он остановился и добавил: – В будущем помните о своем языке, девочка. Не говорите ничего, чего не хотели бы, чтобы повторили другие.
Она подняла на него глаза, ее страхи исчезли, уступив место любопытству.
– Почему вам так важно, что я делаю и что говорю?
Вопрос, похоже, застал его врасплох, потому что на его щеках вспыхнул румянец, но он быстро справился с собой и сказал, пожимая плечами:
– Полагаю, по привычке, ведь раньше я отвечал за вашу безопасность, и теперь мне трудно оставаться равнодушным. Я чувствую то, что чувствовал бы, если бы одна из моих сестер вела себя так глупо.
– А я полагаю, что ваши сестры, бедняжки, немедленно подчинились бы вам, – резко ответила она, не имея ни малейшего представления, почему его слова мгновенно разожгли ее темперамент. Однако она ясно сознавала, что не хотела бы, чтобы он обращался с ней как со своими сестрами. Она дерзко смотрела на него и ждала ответа.
Он молчал, но его ответный взгляд возмутил ее. Ей показалось, что он просто терпелив с ней и ждет, что она справится с собой, будет разумной, поймет, что с ее стороны глупо дразнить его. Но вместо успокоения его поведение произвело на нее противоположное действие.
– Так что, вам нечего сказать, сэр Николас?
– Нет необходимости отвечать на ваш вопрос.
– На такой глупый вопрос, вы хотели сказать, полагаю!
Он ничего не ответил.
– О, вы просто бесите меня! Вы обращаетесь со мной как с ребенком, требуете, чтобы я молчала, не высказывала свое мнение, как будто Элизабет не знает, что я думаю о ней.
– Есть разница, – строго предупредил он, – между высказыванием своего мнения наедине с Элизабет Плантагенет…
– Я не просто высказала ей свое мнение, я дала ей пощечину!
– Вы – что?
– Вы слышали меня! – Она не рассказывала даже Мэдлин о пощечине, но сейчас уже не могла остановиться. – Она приехала в Шерифф-Хаттон и нагло болтала о том, что Ричард прислал ее туда, чтобы утихомирить глупые слухи об убийстве Анны и женитьбе на ней! Ее слова были полной чушью. Я… я потеряла самообладание и ударила ее – сильно! – Ее ладонь заныла от одного воспоминания, и она потерла ее о юбку.
Сэр Николас на мгновение сжал губы:
– Есть огромная разница между женщиной, лишенной своего привычного положения и вынужденной преклонить колена перед узурпатором, и женой короля. Есть опасности, которые вы не можете…
– Какие опасности? Какая опасность может угрожать мне, подданной короля, в его собственном дворце? Вы говорите чепуху, сэр. – Она снова нетерпеливо дернулась, чтобы пройти мимо него и взяться за щеколду. Он поймал ее за руку и, не давая опомниться, одной рукой с силой прижал к себе, а другой взял за подбородок и прильнул к ее губам быстрым жадным поцелуем.