Сумерки
Шрифт:
– Выходите! – закричал Сэнди. – Выходите во двор, живо!
Макс бросился вон из дома, и они втроем, с Кристиной и Джоем, а следом собака, побежали прочь, на задний двор – единственное место, куда путь им еще не был перекрыт.
Выше, у соседнего дома, «Додж» круто вывернул, чтобы не врезаться в дерево джакаранды, и пробил последнюю изгородь, отделявшую его от их участка.
Сэнди уже развернулся и убегал вдоль стены.
Услышал, как сзади с хрустом разлетелась деревянная ограда.
Он стремглав проскочил под автомобильным навесом, мимо машины, успев заметить брошенные чемоданы, криками умоляя остальных спешить – ради бога спешить, – быстрее в глубину сада, к задней изгороди, за которой был узкий проулок.
И не успели они пересечь сад, как машина со страшным грохотом врезалась в дом. А долей секунды позже оглушительный взрыв сотряс воздух, и на мгновение показалось, что вздыбилась земля и обрушилось небо.
Фургон был начинен взрывчаткой!
Сэнди взрывной волной подбросило вверх, обдало горячим воздухом. Он перелетел через кусты азалии и правым плечом врезался в изгородь. На том месте, где был дом, теперь вздымался ослепительный столб огня и дыма и летели какие-то обломки и целые предметы: камни, разбитые доски, куски кровли, дранки и штукатурка, битое стекло, разодранная спинка мягкого кресла, оторванная крышка от унитаза, диванные подушки, клочья коврового покрытия, – Сэнди пригнулся, молясь, чтобы ему на голову не рухнуло что-нибудь тяжелое или острое.
Укрываясь от падающих обломков, он подумал, успел ли выпрыгнуть из машины водитель, как это сделал еще раньше тот, кто сидел справа. Выскочил ли он в последний момент или был настолько одержим идеей покончить с Джоем Скавелло, что остался за рулем до конца? Может, сейчас он сидит среди груды щебня с облезающей под огнем кожей, сжимая обгоревшими до костей пальцами оплывающую баранку рулевого колеса?
Когда произошел взрыв, словно чья-то гигантская рука с силой толкнула Кристину в спину. Оглушив, ее отбросило в сторону от Джоя, и она грохнулась оземь. В короткой, но зловещей тишине она перекатилась через клумбу, подминая яркие красные и лиловые гроздья бальзаминов, кожей ощущая волны раскаленного воздуха, способного, казалось, обратить ливень в пар. Больно ударившись коленом о кирпичный бордюр и ткнувшись лицом в грязь, она осталась лежать, привалившись к стене беседки, оплетенной бугенвиллеей. Уши у нее все еще были заложены, сверху сыпалась дранка, битая штукатурка и щебень.
Постепенно слух, кажется, возвращался, потому что она услышала, как рядом с лязгом упал тостер – еще недавно такая необходимая вещь для приготовления завтрака – и как живой запрыгал по земле, за ним хвостом волочился шнур. Вдруг что-то огромное свалилось на крышу беседки – то ли стропило, то ли здоровенный кусок каменной кладки. Беседка рухнула, стена, у которой сидела Кристина, провалилась внутрь, и она оказалась заваленной ветвями бугенвиллеи. Кристина ужаснулась – она была на волосок от гибели.
– Джой! – закричала она.
Ответа не было.
На четвереньках она отползла от разрушенной беседки и, пошатываясь, встала на ноги.
– Джой!
Ни звука.
Из-за пелены зловонного дыма, поднимавшегося с пепелища, перемешанного с клочьями тумана и косыми струями дождя, в саду уже в двух метрах невозможно было ничего разглядеть. Джоя и след простыл. Кристина понятия не имела, где его искать, она вслепую двинулась налево, тяжело дыша из-за едкого дыма и тисками сдавившего грудь страха. Она наткнулась на искореженную дверцу холодильника, прошла между карликовыми апельсиновыми деревьями, на одном из которых висела простыня, и наступила на валявшуюся в траве, метрах в десяти от косяка, дверь. Потом увидела Макса Стека. Она был живой и пытался выбраться из колючих розовых кустов, в которых застрял. Кристина прошла мимо него, она по-прежнему звала Джоя и по-прежнему не получала ответа. Вдруг ей стало не по себе: среди кучи хлама она заметила куклу Джоя.
Взрывом ей оторвало обе ноги и руки, голова обгорела, в животе зияла прореха, из которой вываливалось наружу все, чем она была набита. Это была всего лишь игрушка, но странным образом в глазах Кристины она стала неким предвестником смерти, символом того, что она могла увидеть, когда наконец найдет Джоя. Она пустилась бегом, стараясь, чтобы изгородь оставалась в поле зрения, как безумная кружила по участку в поисках сына, спотыкалась, падала, снова вставала и не переставала молить бога об одном – чтобы увидеть Джоя целым и невредимым.
– Джой!
Тишина.
– Джой!
Тишина.
Дым разъедал глаза. Она с трудом что-либо различала.
– Джо-о-о-о-й!
И вдруг она увидела его. Он неподвижно лежал в глубине участка, возле калитки, ведущей в проулок, уткнувшись лицом в мокрую от дождя землю. Чубакка, склонившись над мальчиком, обнюхивал его шею, точно надеясь обнаружить в нем признаки жизни, но тот оставался неподвижен, пугающе неподвижен.
Глава 36
Кристина опустилась на колени и отогнала собаку.
Она взяла Джоя за плечи.
Мгновение она не решалась перевернуть его, боясь увидеть обезображенное лицо или выбитые осколками глаза.
Их накрыла очередная волна дыма, поднимавшегося над горящими руинами, вызвав у Кристины приступ кашля, по щекам ее катились слезы, наконец она бережно повернула Джоя на спину. На лице не было никаких повреждений, его лишь запачкало грязью, да и ту быстро смыл дождь. Порезов или открытых переломов она не обнаружила. Крови, слава богу, не было.
Его веки затрепетали, глаза открылись, и он рассеянно посмотрел на нее.
Джой просто потерял сознание.
Вдруг она почувствовала себя так свободно и легко, словно парила над землей.
Она прижала его к себе, а когда взгляд его прояснился, поводила перед глазами тремя пальцами и спросила, сколько пальцев он видит, для того чтобы убедиться, что нет сотрясения мозга. Он в недоумении часто заморгал.
– Милый, сколько здесь пальцев? – повторила она.
Джой хрипло откашлялся, очищая легкие от дыма, и наконец сказал:
– Три. Три пальца.
– А сейчас?
– Два.
Макс Стек, выбравшись из розовых кустов, подошел к ним.
Кристина продолжала допрашивать Джоя:
– Ты узнаешь меня?
Похоже, он был озадачен, но не потому, что затруднялся ответить, а потому, что не мог сообразить, зачем она задает такой вопрос.
– Ты моя мама, – произнес он.
– А как тебя зовут?
– Ты что, не знаешь?
– Я хочу убедиться, знаешь ли ты, – сказала она.
– Ну, конечно, знаю, – сказал мальчик. – Джой.