Супердвое. Версия Шееля
Шрифт:
Я пожал плечами, вышел в коридор и, отыскав племянника, попросил его зайти ко мне в номер.
Переступив порог, Густав вытянулся в струнку и отрапортовал.
— Господин штурмбанфюрер, отставной обер–гренадер Густав Крайзе прибыл по вашему приказанию.
— Зачем так официально. И почему «по–моему»? Тебя попросил господин Шеель.
— Так точно, господин штурмбанфюрер.
— Ты не забыл меня?
— Как можно забыть человека, который дал мне путевку в жизнь.
Удивительно, боров как все негодяи, оказался падок на лесть. Уж ему, мастеру интриги, должно быть известно, что никто и никогда
Но приятно – «путевка в жизнь»!
У этого Крайзе было поразительное чутье на человеческие слабости. Он бил в самое незащищенное место.
— Где ты получил увечье, Густав?
Крайзе вкратце поведал о себе. Точь–в–точь, как было согласовано со мной и Толиком.
— В окружении, господин штурмбанфюрер…
При переправе через Неман…
После того, как добрался до своих, прошел проверку…
Так точно, господин штурмбанфюрер, в СД, в Познани…
Списали… – он продемонстрировал Ротте искалеченную руку.
Работать могу…
Да, и на ключе тоже. В случае чего сумею повернуть тумблер левой рукой.
Да, наловчился. В окружении чему только не научишься.
— Хорошо, Густав. Могу предложить тебе работу. Вернусь из командировки, поговорим.
— Премного благодарен, господин штурмбанфюрер.
— Не распускай сопли, Густав! Ты же был самым активным членом местной ячейки Гитлерюгенда. Кстати, как ты сумел устроиться в этот союз?
Крайзе замялся.
— Выяснилось, что моя мать немка, господин Ротте. Из переселившихся на Украину.
— Я смотрю, ты ловкий парень, Густав. Как у тебя с образованием?
— Закончил три курса на электротехническом факультете Высшей технической школы в Берлине.
— Этого вполне достаточно, чтобы помочь рейху. Моя лаборатория занимается радиоэфиром, точнее спецэффектами, которые возникают при прохождении радиоволн через атмосферу Земли. Ты слыхал о радиоэхе.* (сноска: «парадокс Штермера», «мировое эхо», «long delayed echoes» (LDE) – радиоэхо с очень длительными задержками и аномально малыми потерями энергии. В отличие от известных эхо с задержками в доли секунды, механизм которых давно объяснен, задержки радиосигналов в секунды, в десятки секунд и даже минуты остаются одной из самых давних и интригующих загадок физики ионосферы.)
— Так точно, господин штурмбанфюрер!
— Перестань!.. – прервал его боров. – Называй меня «господин Ротте». Что именно ты слыхал о радиоэхе?
— На тот момент, когда меня призвали в армию, я прочел все, что имело отношение к эффекту LDE. В Витебске мне попалась русская книжка, посвященная разгадыванию секрета повторных сигналов.
— И какой вывод сделали русские унтерменши?
— Они полагают, что это особого рода код, которым пользуются голоса в межпланетном пространстве.
— Они употребили термин «голоса»?
— Нет, «голос». Автор назвал его «голосом межпланетной цивилизации».
— Не так глупо для унтерменшей, – буркнул Ротте. – Когда я вернусь из командировки, мы детально поговорим на эту тему. Ступай. И, будь любезен, без всяких чинопочитаний.
Когда Густав удалился, Ротте как ни в чем не бывало продолжил.
— Прозит, Алекс!
— Прозит!
— Что касается Люцифера, его пути неисповедимы. Он бродит по земле в самых разных обличьях. Есть множество свидетельств. Не доверять им нет оснований. Это первый тезис, который тебе следует усвоить. А второй касается упомянутого тобой информатора – ему ни в чем нельзя доверять. Этот Hundsfott* (сноска: беспородный пес, дворняга), как говорят Советы, мать родную продаст.
— Может, и так, но он обещал подарить мне одну занятную книжицу. Угадай, какую?
— Что же здесь угадывать! Мою диссертацию.
«Умен, гад!» – подумал я, а вслух восхитился.
— Точно! Ты гений, Франц! По его словам, там много всяких тайн, а это неплохой товар. Тайны имеют спрос на рынке, надо только уметь их подать. Впрочем, меня мало интересуют тайны, меня интересует возможность выжить в том аду, который вскоре опустится на Германию. И сохранить капитал.
— А если не опустится? – тихо переспросил Ротте. – Если этот ад низвергнется на головы наших врагов? Если священный огонь испепелит всех унтерменшей, всех буржуазных плутократов и озверевших от крови большевиков?
— А если не испепелит? Впрочем, рассуждая подобным образом, мы никогда не придем к согласию. Если ты считаешь, что в твоем проекте нет и не может быть коммерческой выгоды, а исключительно адский огонь и разрушение, тогда нет смысла этим заниматься. И мы с тобой просто составим график погашения оставшейся части твоих долгов и на этом расстанемся.
Боров дал задний ход. Он ловко пользовался этим приемом – начинал вытирать шею, отдувался, искренне изображал испуг. Он всегда трусил в решающий момент.
— Ты меня неправильно понял. Я имел в виду, что в моем проекте можно отыскать выгоду, но чуть позже, когда закончится главный эксперимент. Когда рейх обретет несокрушимую мощь. Тогда можно будет поговорить об акционерном обществе, в которое войдут только надежные и влиятельные люди.
— Людвиг фон Майендорф подойдет? – не без иронии поинтересовался я.
— Без его поддержки дело застряло бы на самой нижней точке.
— А господин Хаусхофер?
— Вряд ли, – задумчиво ответил Ротте. – Кстати, мы отправляемся в Мюнхен спасать его. Это приказ самого рейхсфюрера. Профессор оказался причастен к заговору, однако вовремя спохватился, а вот его сынок Альбрехт увяз по самые уши. К сожалению, негодяй сумел улизнуть. Папаше, конечно, вряд ли известно, где прячется это дерьмо, впрочем, это дело гестапо. Наша задача втолковать профессору, что только с фюрером Германия в силах добиться победы. Кроме того, необходимо извлечь всю переписку профессора, особенно послания, которые он получал от небезызвестного Рудольфа Гесса во время войны. Слыхал о таком?
Я кивнул.
— Этот предатель, сидя в английском плену, берет на себя смелость давать указания Хаусхоферу. Трудность в том, Алекс, что изъять письма у профессора надо деликатно. Не без нажима, конечно, но деликатно. Не забывай, одно время он считался наставником фюрера и в 1938 году даже посмел повысить на него голос, что, конечно, непростительно для подлинного арийца. Изъять письма или сделать с них копии – твоя задача. Попытайся поладить со старым дуралеем, пусти слезу – как я мечтаю ознакомиться с документами отца!.. Твой отец тоже состоял в переписке с Хаусхофером и во многом с его подачи старый барон приобрел нелепое мнение, будто высших сущностей должно быть много.