Супермодель в лучах смерти
Шрифт:
Ликидис приветливо улыбнулся Маркелову, но при этом смерил его пристальным взглядом.
— Давно я не встречался с русскими. Были какие-то связи в Америке с вашими соотечественниками. Но они там какие-то мелкие, суетливые. Правда, пьют грандиозно. Рад нашему знакомству. Надеюсь, вы приятно проведете время в моем доме.
После этих слов он отошел к появившейся супружеской паре.
— Это мэр Афин, — шепнул Янис.
Маркелов понял, что ни о каких делах сегодня речи быть не может. Ему стало даже как-то веселее. В конце концов, нельзя же всю жизнь проводить в переговорах. Люди вот собираются, отдыхают. Красиво, солидно и можно не волноваться, что кто-нибудь откроет стрельбу. В Москве Маркелов без охраны не выходил на улицу. И не потому что боялся покушения, такое ведь без предупреждений не происходит, а опасался всяких залетных идиотов, поскольку психика сограждан давно балансирует на грани срыва. А здесь можно расслабиться. Янис тем временем перечислял ему именитых гостей. Маркелову они были до лампочки, но он уважительно кивал головой.
Вечер грозил превратиться в нудный светский раут, если бы возле Маркелова не оказалась раскрасневшаяся молодая женщина. Она была невысокого роста, с подвижной спортивной фигурой, практически без грудей и оттопыренной попки. Ее легкое бирюзовое платье на тонких бретельках с высокой кокеткой расходилось колоколом и заканчивалось чуть выше колен. Поскольку девушка была постоянно в движении, создавалось впечатление, будто платье крутится вокруг ее талии. Ее черные волосы мелкими кудряшками падали на плечи. Небольшое личико с несколько длинноватым носом выражало любопытство. Этому способствовали карие небольшие глаза с торчащими в разные стороны длинными ресницами. Рот у нее был все время приоткрыт. Румянец, возникший скорее всего вследствие выпитого шампанского, заливал щеки и тонкую шею. Она спросила Маркелова по-русски, но с легким акцентом:
— Боже праведный, вы из России?
— Да. Вы тоже?
— О, уже давно. Это очень скверная история. Меня зовут Антигони, — и девушка уверенно протянула ему свою маленькую жесткую ладошку.
— Илья Маркелов, — представился он.
— Мне Апостолос говорил, что будет русский. Вы пьете водку?
— Нет. Джин-тоник, а вы?
— Я терпеть не могу водку. Моего отца в России споили агенты КГБ. Да, да. Он был известным греческим журналистом и после переворота, когда здесь к власти пришли «черные полковники», переехал со мной и мамой в Москву. Там он писал книги. Но очень быстро понял, что никакого социализма у вас нет. Тогда его стали спаивать. Он перестал работать. Все время ходил по гостям, бросил маму и женился на какой-то русской б… Мы после этого уехали в Америку. А он умер от водки. Я не люблю Россию.
— Теперь там все по-другому. КГБ больше нет. В те годы многим жизнь испортили. Мы все пострадали. Вы что будете пить?
— О, я пью исключительно шампанское. В этом доме его море. Давайте выпьем за то, что у вас больше нет КГБ!
Янис услужливо принес им два бокала с шампанским. Она жадно выпила.
— Янис, принеси-ка нам еще, будем веселиться! — Антигони перевернула пустой бокал и потрясла им как колокольчиком. И продолжила разговор с Маркеловым. — У вас, господин Илья, очень интересное лицо, я впервые вижу русского бизнесмена. Вы мне нравитесь. Давайте уединимся?
— Куда? — не понял Маркелов.
— Да хотя бы вон за ту пальму, — она указала пальцем на одинокое дерево, стоящее посередине островка, к которому вели мостики.
— Вы серьезно?
Антигони заразительно засмеялась. Она крутила руками возле головы и радовалась, как ребенок, глядя на вытянувшуюся физиономию Маркелова. Он действительно растерялся.
— Нет, вы не грек! Любой бы на вашем месте уже поволок бы меня куда-нибудь, задирая на ходу юбку. Мне ваша нерешительность нравится.
— Ну, нерешительным я бываю редко. Для меня это не характерно.
— Пусть! Но со мной оставайтесь нерешительным. И не смотрите на мои ноги! — она схватила полный бокал, вновь принесенный Янисом, и принялась крутиться в танце. — Пора музыкантам устроить большой шум. Нас все бросили. Они играют в карты, а мы будем танцевать!
Маркелов вопросительно посмотрел на Яниса, тот слегка пожал плечами. Антигони заметила этот взгляд и повелительно обратилась к Янису:
— Немедленно иди к Алостолосу и передай, что у меня новое увлечение — русский бизнесмен. А он пусть продолжает играть в свой дурацкий винт. Илья, вы играете в карты?
— Только в преферанс.
— О, тогда вы мой. Иди, иди, Янис, не бойся. Апостолос не оторвется от ломберного стола.
Она схватила Маркелова за руку и потащила в ту сторону сада, откуда звучала тихая, мелодичная, греческая музыка. Несколько пар вяло двигались под нее. Маркелов отметил про себя, что на всех женщинах были дорогие бриллиантовые украшения. Почти все они были в легких невесомых платьях и вели себя предельно независимо. Брошенные мужчинами ради винта они группками сидели под пальмами и оживленно разговаривали, не забывая краешками глаз наблюдать за ним и Антигони.
— О, как я не люблю этих афинянок! Они ужасные сплетницы! Вообще после Америки к Греции трудно привыкать.
— А чем вы занимались в Америке? — деликатно спросил Маркелов, медленно кружась с ней в танце.
— О, всем. Даже танцевала на Бродвее, — и Антигони сделала мах ногой для пущей убедительности. Но Маркелов про себя отметил, что у Ксаны антраша получаются лучше.
Немного помолчав, Антигони неожиданно спросила:
— У вас намечается бизнес с Апостолосом?
— Пока не знаю, — признался Маркелов.
— О, господин Ликидис — человек неуемный. Вам будет трудно устоять. Держитесь.
— А вы тоже занимаетесь бизнесом с господином Ликидисом? — решил пойти в наступление Маркелов.
— О, нет! Я с ним занимаюсь исключительно любовью. И иногда помогаю тратить деньги, которые он не успевает проиграть в карты. Мне кажется, если бы не винт, Апостолос ужасно мучился бы, не зная, зачем человеку нужны деньги. Да, да. Его невозможно научить тратить. А вы на женщин много тратите?
— Много… — вздохнул Маркелов.
Антигони отстранилась от него, внимательно осмотрела с ног до головы и, слегка прищурив глаза, заявила:
— Я хочу выпить!
— Ничего нет проще, — сказал Маркелов и с облегчением отправился за шампанским. Он давно ни с кем не танцевал и вообще считал это дурацким занятием. С него было достаточно копытного цеха, размахивающего ногами на эстраде.
Возле стойки бара к нему быстро подошел Янис. Взял его за локоть и принялся шептать: