Суровая Проза, Трилогия(CИ)
Шрифт:
Глава пятнадцатая
Легенда о гордой и легкомысленной чайке
Они подошли к компактному сборно-щитовому домику, где размещалось командование "ооновского" корпуса, почти одновременно. Причём, заранее не сговариваясь и с разных сторон. В руках у каждого находился тёмно-жёлтый пластиковый "файлик" с одиноким листом бумаги.
– Привет, Алекс, - неуверенно вильнув взглядом, поздоровался Подопригора.
– Я, конечно, знаю о..., о Ванде. Прими мои искренние соболезнования.
– Принято, - вяло откликнулся Лёха.
– Да, брат, не повезло
– Бывает.
– Это да. Бывает...
– С рапортом - к генералу? Об отставке?
– С ним самым, Горняк.... А ты?
– Аналогично.... Пошли? Или же сперва перекурим?
– Ну, его - в баню турецкую. Раз решение принято, то и не стоит тянуть с его практическим воплощением. А то сомнения всякие, навеянные дымком табачным, могут пожаловать.... Пошли. Потом перекурим. Уже после разговора с Палычем...
Они, оказавшись в узком коридоре-предбаннике, остановились перед неприметной светло-бежевой дверью.
– Ик-к-к.... Постучимся?
– неуверенно икнув, предложил Сергей.
– Или как?
– Мягкой задницей - о твёрдый дверной косяк, - невпопад отреагировал Петров.
– Это в том глубинном плане, что не знаю. Так его и растак...
Дверь неожиданно и гостеприимно распахнулась, а звучный радушный баритон велел:
– Заходите, бойцы, раз пришли. Я нынче мирный и почти не кусаюсь. Плановый выходной взял...
Они вошли.
Громов, усевшись в массивное кожаное кресло, расположенное в дальнем торце длинного письменного стола, предложил:
– Выбирайте, господа офицеры, стульчики и рассаживайтесь.... Э-э, поближе ко мне. Серьёзный разговор, как-никак, намечается.... Не так ли? Хм.... А папочки свои жёлтенькие - на дальнем краю стола оставьте. К их содержимому мы вернёмся чуть позже. Обязательно.... Выпить, орлы, хотите? Типа - крепкого алкоголя?
– Так мы же, вроде, пока ещё на службе, - заторможено глядя на столешницу, вяло промямлил Подопригора.
– Не положено...
– Во-во, на Службе. Золотые, мать его, слова.... А какая, коршуны залётные, у вас - на текущий момент - главная служебная обязанность?
– Родине служить!
– вскочив на ноги и дисциплинированно вытянувшись в струнку, брякнул Лёха первое, что пришло в голову.
– Гы-гы-гы!
– жизнерадостно заржал генерал.
– Хорошая шутка. Козырная. Молодец, старший лейтенант. Хвалю.... Только нужен ты нашей милой и славной Родине - как прошлогодняя заскорузлая и вонючая портянка. Ваша главная сегодняшняя служебная обязанность, - назидательно поднял вверх толстый указательный палец, - беспрекословно выполнять приказы высокого и непогрешимого руководства. Мои, то бишь.... Понятно излагаю? Молодцы, сообразительные. Тогда - приказываю. Открыть минибар, встроенный в боковую стенку вон того книжного шкафа (код цифрового замка: 17-07-АБ-63), достать оттуда алкогольные напитки, фужеры и лёгкую закуску.... Горняк, выполнять! А ты, Алекс, садись. В ногах, как известно, правды нет. Но нет её и выше. Так, только срам один.... Гы-гы-гы! Отставить - пошлые шуточки...
Подопригора отправился к минибару (к тайному минибару, о существовании которого - до этого момента - старшие лейтенанты ничего не знали), а Петров опустился на стул и, мельком оглядевшись по сторонам, отметил: - "Что-то в обстановке кабинета неуловимо изменилось. Ну, нет, понимаешь, былой генеральской строгости.... В чём тут дело? Ага, старенькая шестиструнная гитара лежит на журнальном столике. Именно она, выбиваясь из армейского "образа" пышным ярко-жёлтым бантом на чёрном грифе, и вносит в общий облик данного помещения определённую штатскую легкомысленность.... Да и Виталий Палыч, определённо, сегодня какой-то не такой: расслабленный, печальный и слегка смущённый. Старательно прячет, конечно, эту свою нетипичную смущённость за классическим казарменным юмором и напускной бравадой. Но плохо, честно говоря, это у него получается. Да и, похоже, он сегодня уже прикладывался к бутылке...".
Вернулся Горняк, методично расставил на столешнице высокие бокалы и тарелочки-вазочки с нехитрыми закусками. В завершении процедуры водрузил - между бокалами и вазочками-тарелочками - литровую бутылку с шотландским коллекционным виски.
– Разливай по сто пятьдесят, - нервно дёрнув правой полуседой бровью, велел генерал-лейтенант.
– Ну, выпьем, орлы "грушные", за.... Не знаю, честное слово, за что. Давайте, просто так жахнем...
Они и жахнули, зажевав благородный напиток жареными орешками кешью и слегка прогорклыми чипсами.
Громов сразу же загрустил, впав в состояние глубокой и устойчивой задумчивости.
– Виталий Палыч, - минуты через три с половиной напомнил о своём существовании Подопригора.
– Кха-кха. Тут такое дело...
– А, что?
– встрепенулся генерал.
– Это вы, ребятки.... Да, дела наши делишки, скорбные насквозь. Всё понимаю, сам через это прошёл. Сам. Прошёл.... Людочка, моя первая жена, погибла. Я тогда тоже старшим лейтенантом был. То есть, служил. Находился в своей первой заграничной командировке, в одной южной и очень беспокойной стране. А она спортсменкой была, гоняла на мотоцикле по кругам гравийным. Мастер спорта СССР. Насмерть разбилась, будучи на четвёртом месяце беременности. Бывает.... Я потом, где-то через полтора года после этого, даже песенку сочинил. Подай-ка, Алекс, гитару.... Спасибо. Это её гитара. Людочкина. До сих пор всюду вожу с собой. Ну, как талисман. Слушайте, бойцы...
Умело взяв несколько аккордов, Громов запел:
Солнышко - встаёт в дали печальной.
Солнышко - пророчит добрый путь.
Мы уходим, как и обещали.
Завтра мы придём - куда-нибудь.
А Тянь-Шань - такие злые горы.
А за ними лишь - Такла-Макан.
Затянулись что-то наши сборы.
Всё святое - за тебя - отдам.
Солнышко - так звал её когда-то.
Солнышко - светлее на Душе.
Что с ней стало? Кладбище, ребята.
Мотоцикл завис на вираже.
Мотоцикл завис, Душа зависла.
Значит, телеграмма не придёт.
Листья - словно чьи-то злые письма.
И герань - на тумбочке - цветёт.
Мы придём всегда и неоткуда.
Всё святое - за тебя - отдам.
Всё Контракт, суровая паскуда.
Впереди - сплошной Такла-Макан.
Солнышко горит - как над оконцем.
И патронов ровно - два рожка.
Миражи. И солнышко смеётся
До конца...