Суровая Проза, Трилогия(CИ)
Шрифт:
– Слушаюсь! В большинстве авторитетных источников инкуб описывается - как безобразное существо, часто напоминающее огромного козла. Но может принимать внешний вид как мужчины в самом расцвете сил, так и сатира. Среди других образов часто фигурируют инкубы в обличьях собаки, кошки, оленя, быка, косули, ворона, аиста и даже змеи. Однако, как утверждают древние манускрипты, даже звериный облик не мешает опытному инкубу иметь полноценные плотские отношения с "земными" женщинами...
– Тьфу, гадость какая, - с отвращением сплюнул под ноги брезгливый и вечно-хмурый Романов.
– Господин генерал, разрешите обратиться?
– Обращайся, боец.
– Давайте, попробуем отловить данного рогатого засранца, а? Обойдём тёмно-рыжие барханы с двух сторон, да и повяжем. Ничего хитрого.
– Пробовали уже, Роман. Причём, неоднократно. И мы. Да и без нас. Ничего не получается. Ничего и даже меньше. Исчезает, сука рваная и коварная, в самый последний и решающий момент. Словно сквозь землю проваливается...
– А если из снайперской винтовки, тщательно прицелившись, пальнуть? Или же из подствольного гранатомёта?
– Палили. Пули всегда мимо пролетают. Мины, не долетая, в воздухе взрываются.... Тут, братцы, дело совсем в другом.
– В чём же?
– Кроме инкубов, ещё и суккубы существуют.... Белов.
– Я!
– Просвети-ка боевых друзей.
– Суккубы, это такие могущественные демоны в женских обличьях. Они охотятся на мужчин...
– И, поймав, затрахивают их до смерти, - довольно улыбнувшись, закончил фразу генерал.
– Поэтому, господа офицеры, во время этой командировки не рекомендую вам - даже близко подходить к тутошним симпатичным девахам. Запросто можно нарваться на ненасытного и безжалостного суккуба.... Гы-гы-гы! Гы-гы-гы.... Всё, похохмили, и будет. Хорошего понемногу. Следуем, подчинённые, дальше. Мой верный "Росинант" всегда к вашим услугам.... Кстати, приличная дорога в этом месте обрывается. Дальше поедем уже чёрт знает - по каких ухабам, рытвинам и колдобинам...
В стационарный лагерь "ооновского" корпуса они въехали уже ближе к вечеру, когда неправдоподобно-огромное тёмно-янтарное солнце уже уверенно двинулось к западной части горизонта.
– Ничего себе!
– восхищённо присвистнул Сомов.
– Да тут полноценный военный городок - на три-четыре сотни вояк - оборудован. И пятнистые армейские палатки выстроились в несколько бесконечных рядов. И комфортабельные сборно-щитовые домики (для высокого руководства, ясен пень), имеются...
– Отставить - гнилую критику!
– плавно нажав на тормоз, скомандовал Громов.
– Приехали. Выметайтесь из служебного авто. Ваша палатка - крайняя во втором левом ряду. А ты, Горыныч, следуй вон к тому домику. Сдашь там командировочные документы, распишешься в получении постельных и туалетных принадлежностей, получишь продовольственные аттестаты на всех членов рабочей группы. А я, братцы, поехал. Дела. Завтра утром встретимся. Адиос, бойцы...
Генерал укатил.
– Ведите себя достойно, отроки. Аки агнцы Небесные, непогрешимые, - велел Горюнов, после чего дисциплинированно зашагал к прямоугольному одноэтажному строению под светло-серой пластиковой крышей.
– А почему это Горыныч иногда говорит - как нормальный человек, а иногда, как..., как склочный монах из провинциального монастыря?
– поинтересовался Сомов.
– Наш Фёдор Иванович в молодости несколько лет отработал нелегалом в дальнем зарубежье, - проинформировал Подопригора.
– Причём, именно под "личиной" священника. В "Русской Православной Церкви Заграницей". Говорят, что успешно и грамотно отработал. Даже дельной сетью высокопоставленных осведомителей и агентов обзавёлся. Но потом неожиданно, как назло, началась приснопамятная горбачёвская Перестройка, и капитана Горюнова, вручив скромный дежурный орденок, срочно отозвали на Родину. Бывает...
– Ну, никак не тянет Горыныч на заслуженного попа. Скорее, уж, наоборот, является классическим воплощением такого небезызвестного термина-понятия, как - "отвязанный наёмник, жизнь вволю понюхавший и разные виды повидавший...". А где, кстати, он заработал свой офигительно-красивый шрам на полрожи? Толстый такой, багрово-фиолетовый, очень элегантно змеящийся от правого виска - через толстый нос - к левой скуле волевого подбородка. Картина маслом, мать его.
– Говорят, где-то на юго-востоке.... Эй, Алекс, обернись. Честное слово, не пожалеешь.... Смотри, какая безумно-сексуальная девица на тебя уставилась. Прямо-таки прожигает взглядом заинтересованным.
– Ерунда какая-то, - непонимающе передёрнул плечами Лёха.
– Обозналась, наверное...
Безусловно, он знал, что мускулистая фигура независимого и брутального мужчины - всегда и везде - притягивает к себе женские взгляды: заинтересованные, любопытные, игривые, развратно-похотливые, далее - по расширенному списку. Но этот взгляд был особенным - откровенно-насмешливым и вызывающим. А ещё (самое странное), и однозначно-приветливым. Добрым и лучистым. Что было странно вдвойне. Если, конечно, не в тройне и не в четверне. Мать его непонятливую...
Алекс, не дрогнув ни единым мускулом лица, внимательно и пристально всмотрелся - секунд на семь-восемь - в любопытные тёмно-зелёные девичьи глазищи, а потом, дождавшись, когда эти глаза смущённо вильнут в сторону, мысленно подытожил: - "Долго выдержала, однако. Молодец. Хвалю. Обычно они сдаются гораздо раньше. Дерзкие юные мартышки, имеется в виду, возомнившие чёрт знает что о своей девичьей красоте и полной неотразимости.... Эта? Совершенно ничего особенного, на первый взгляд. Чуть ниже среднего роста. Стройненькая, с ярко-выраженной талией. Но плечи и бёдра явно шире "модельного" показателя - "девяносто". Лет двадцати четырёх-пяти.... Что ещё? Фигурка - ладная, спортивная и плотная. Сразу видно, что в детские и юношеские годы серьёзно и вдумчиво занималась спортом. И, отнюдь, не художественной гимнастикой.... Чем же тогда? Греблей на байдарках и каноэ-каноэ-каноэ? Или же метанием легкоатлетического копья (или, допустим, диска), на дальние расстояния? Ну-ну.... Что ещё? Рыженькая такая. Вернее, медноволосая, с короткой и необременительной стрижкой-причёской. А лицо - сплошные милые веснушки. Хм.... Что-то такое ненавязчиво-прибалтийское присутствует в её внешнем облике. Латышское, я бы даже сказал. И.... и.... И однозначно знакомое-знакомое. Нет, не вспомнить.... Одета в неприметную штатскую одёжку, которая, впрочем, совсем и не скрывает всех её женских достоинств. Даже, наоборот... Кем она здесь трудится? Медсестрой? Или же поварихой? Интересное кино...".
– Эй, Петров, не увлекайся, - ткнул его локтем в бок приземлённый и грубый Подопригора.
– Вдруг, это он (она?), и есть - коварный и неуёмный суккуб? Генерал же предупреждал об опасности нешуточной. Так что, братишка, поберегись. Типа - от греха подальше...
– Иди ты, юморист доморощенный.
– Сам иди. В том смысле, что вместе пошли. В "ооновскую" палатку. Обживаться будем...
Глава третья
Тёмный и lobo desierto
Секретный воинский корпус ООН условно делился на две приблизительно равные части - на европейскую и африканскую. В европейскую - кроме россиян - входили австрийцы, венгры, поляки, французы и англичане. В африканскую - нигерийцы, сенегальцы, марокканцы и алжирские берберы. И как-то так получилось, что русские сошлись именно с берберами. Не то, чтобы "сошлись", но общались охотнее всего, видимо, почувствовав некое родство Душ и схожесть природных менталитетов. А генерал Фрэнк Смит, мужчина опытный и по-настоящему мудрый, возглавлявший "ооновцев", подметив данную национальную взаимную симпатию, начал назначать в патрули-караулы берберов совместно с россиянами.
Перед первым выходом на "дозорный" маршрут генерал Смит выдал перед строем патрульных такую речь:
– Не завидую я вам, ребятки. Врать не буду. Даже не уговаривайте. Здешняя знойная пустыня - не самое лучшее место на нашей древней и прекрасной планете. Далеко - не самое.... Днём температура окружающего воздуха вплотную поднимается до плюс пятидесяти пяти градусов по Цельсию. А ночью, уже непосредственно перед рассветом, держится на уровне восьми-девяти. Те ещё контрасты-перепады. Не забалуешь, мать его избалованную.... Я уже молчу о песчаных бурях, налетающих внезапно, и об ядовитых змеях-пауках-скорпионах, водящихся в здешних песчаных барханах и лощинах в неимоверных количествах.... Но вы, братцы, крепитесь. Крепитесь и служите. Такова наша доля солдатская - трудная и почётная одновременно...