Суть острова. Книга 2 (Что может быть круче своей дороги?)
Шрифт:
– Ну, что оказывается? Что?
– То, что я недостаточно хорошо выгляжу, и что ты только и зыркаешь своими глазенышами по сторонам… На всех этих… Я за два дня тоже загорю, не хуже чем они. И сброшу лишний вес.
– Ну какой в тебе лишний вес, самой-то не смешно? Здесь, что ли? Или здесь… О… вот тут все очень даже в норме… Вот здесь худеть не надо…
– Ай! Поосторожнее, господин медведь! Мне только синяков на попе не хватало.
– Я и так осторожно. Больно?..
– Нет. Не больно… У-у-м… Пожалуй, ты не медведь.
– А кто? А здесь тоже не больно?
– Ты медвежонок. И очень-очень хороший медвежонок…
Впрочем, мы отвлеклись. Почему я переживаю? Потому что еда – одно из любимых моих удовольствий, а поскольку я не взял с собой ни плеера, ни карандашей, ни красок, то и роль пищевых утех, как минимум, не понижается в этом нашем путешествии за зимним летом… Переживаю
На третий же день, в полдень примерно, мы с Шонной опять рванули, как и хотели, в очередное пешеходное путешествие вдоль побережья. Сумку с принадлежностями несу я, фотоаппарат – Ши. Все честно.
Городки по Северному тропическому побережью словно бусы нанизаны вдоль бесконечного песчаного пляжа, иногда сливаются один с другим, как Солнечный и Мариано, иногда разделены острым язычками заливов и бухточек…
Путь из Мариано, где мы остановились, в Солнечный – путешествие из простейших: вышел на приморский тротуар и шагай себе на запад, по фигурным каменным плиткам, вдоль кафешек и пляжей, как раз придешь в другой город, так и не коснувшись ногой первозданной поверхности земной… Легко, однако, не сказать чтобы очень уж интересно. Другое дело – из Мариано двинуть в Парадизо, на восток, где тротуары кончаются немедленно вслед за вторым километром пути. А всего этих километров одиннадцать…
Да неужели такие крутые ребята, как мы с Шонной, не отгуляем ничтожные одиннадцать? Играючи! Вот мы и пошли. Идем, такие, лимонаду и противосолнечного крема у нас полно, энтузиазма еще больше. Пляжи – изумительные; даже если они, кое-где, черного песка, это нам нисколько не мешает. Километров за пять-шесть от населенных пунктов, цивилизация почти заканчивается, и начинаются нудистские пляжи, между прочим, запрещенные законом, как противоречащие нормам нравственности праведного нашего государства. А раз запрещены – грешно было бы не нарушить. Ну, Шонна, разумеется, и подбила меня на противозаконные деяния. Сначала я артачился, сказал свое категорическое нет, но на третьем, по-моему, пляже согласился: мужиков на нем практически не было, кроме двух старых павианов-резусов, зато молоденьких телок – целый урожай, с десяток, примерно. Придраться ко мне, на мое согласие, невозможно, хотя Ши и попыталась… Йес, голышом купаться в открытом океане – в этом что-то есть! Единственное только чудится, что сейчас под водой кто-нибудь подплывет и жадно укусит в самое святое… Как будто надетые плавки надежная защита от хищников морских. Но, в остальном, привыкаешь быть голым меж людей – мгновенно, кажется, что именно так и должно быть среди песка и волн… А если что – окунул чресла в охлаждающую воду, или перевернулся животом в дюну – и полный порядок, никто не хихикает по сторонам, и никто не шипит зловеще в покрасневшее ухо… Да, но мне было совсем не в кайф понимать, что какие-то уроды разглядывают, или хотя бы могут разглядывать мою голенькую Шонну… Я утешил себя мыслью, что они стары и некрасивы, эти двое, и что пялятся они на весь цветник, и что никогда в жизни нам с ними не встречаться больше… Моя дорогая и несравненная испереживалась гораздо сильнее, заявив напоследок, что такое несносное животное как я, даже на приличный пляж нужно выводить в штанах и с повязкой на глазах.
– Вот что, вот что ты там такое узрел, что на тебя это произвело такое впечатление?
– На меня произвело? Я узрел?
– Не на меня же! На животе он загорал, бедненький! Артезианскую скважину не пробурил ли, загорая?
– Самая голая ходишь, прелестями виляешь, меня этим компрометируешь перед благонравными девицами, а потом еще и жалуешься.
– То есть, получается, это я виновата?
– Ты, и только ты. И сейчас я тебе это докажу…
– Ричик, ну ты что… Не сходи с ума… Здесь же люди ходят…
– Пусть не ходят, где не следует.
– Нет, я так не могу…
– Что значит – не могу? Надо.
– Кому – надо? Тебе? Пусти…
– Нам. М-моя прелесть… Стоять!..
Секс на открытых просторах в безлюдных местах, пусть даже и с риском поцарапаться о кактус, или быть застуканными случайным прохожим, это… Это – впечатляет, в хорошем смысле слова. Мне, нам – понравилось.
Парадизо ничем не отличается от нашего Мариано, только родного отеля не видать. Ну, мы решили не тратить лишние деньги на лишние калории, посидели
– Ричик, мне страшно…
– Не бойся, птичка. Максимум риска для нас – опоздать к общему ужину и есть остывшее.
– Правда? Тогда ладно… А змеи?..
– Змеи тут не водятся, – уверенно объясняю я и делаю себе узелок: проверить потом в рецепции – правду ли говорю?
– Но ты найдешь дорогу?
– Уже нашел. Плохо только, что придется возвращаться по ранее пройденному и давать кругаля в обход трещины. Устала?
– Есть немножко.
– Я бы тебя на руках понес, да боюсь в темноте уронить. Хочешь – забирайся ко мне на закорки, будешь сидеть сзади и дорогу высматривать?
– Ты же сказал, что нашел дорогу? Нет, Ричик, я своими ножками, знаешь я какая сильная?
– Конечно, знаю. Осторожнее, по-моему, сейчас будет спуск, держись за меня крепче…
Долго ли, коротко, выбрались мы на твердый и ровный тракт, однако и здесь не удержались от приключения, вломились сослепу на чужую, плохо охраняемую стройплощадку. Лучше бы хозяева не экономили на сторожах, а то пока я втолковал старому дураку, что нам от него и от этой местности нужно, он чуть ли ни обделался, в обнимку со своей рухлядью, охотничьей «вертикалкой»…
Только возле рецепции мы с Шонной поняли, насколько устали и проголодались: надо, надо, надо всего-навсего лишь взять ключ, пройти десять метров к лифту, подняться на четырнадцатый этаж, умыться, переодеться – и обратно, ужинать. Всего делов! Но – вот они ресторанные двери и запахи, четыре метра, против десяти к лифту, и мы уже не в силах потерпеть… Слабаки.
– Ладно, – говорю, – сообразим.
Короче, изложил я в двух словах администраторам историю нашей поцарапанности, засоленности и запыленности, снискав вежливое и теплое сочувствие, омылись мы в ресторанном умывальнике, и, с тарелками наперевес, рванули к шведскому столу. Ши, естественно, в своем репертуаре: ну как можно, миновав гору с котлетами, тянуться за каким-то там овощным салатиком??? Впрочем, положила она и омлет, две сосиски, тостик… Женщины, что с них взять. Я же для начала размялся счетверенными свиными котлетами, потом взял барбекю, потом пару ломтей ветчины, и только после этого поменял тарелку на чистую, положил в нее салат из помидоров и капусты, вареной картошки с укропом и печенку в соусе. Соуса – побольше, соуса всегда надо набирать вволю, чтобы не сухо было жевать. Хлебца – один кусочек, и то под соус. Вот теперь можно спокойно поужинать.
– Ричик, ты просто дикий зверь, тигра полосатая. Если бы мы не нашли дорогу, я знаю, кого бы ты съел в темноте среди кактусов.
– И кого же?
– А ты сам не догадываешься? Не шевелись, ты соус на грудь посадил… Салфеточка… Во-от… Ричик, найди мне, пожалуйста, виноградный сок, что-то я не ви… Ой! ой-ёйёйёй!.. Ричик…
– Что? Что такое?..
– Тихо… Пожалуйста, тише… смотри… вон там… не так резко поворачивайся…
Я скосил глаза направо, у стойки с напитками мужик какой-то наливает себе… Бородатый, в темных очках… На фиг ему темные очки вечером? Ши явно на него и ни на кого другого пытается обратить мое внимание, хотя бы просто потому, что кроме нас троих и обслуживающего персонала, в зале никого не осталось, все на концерте иневийских эстрадных звезд, устроенном отелем в рамках ублажения постояльцев… Я уж грешным делом подумал на миг, что Бобби Жук тоже решил отдохнуть неподалеку от нас, в соседних номерах, и Шонна его увидела… Избил бы, не колеблясь, назойливого коллегу: только знакомых по работе рож мне и не хватало на отдыхе!