Суть Времени 2013 № 21 (27 марта 2013)
Шрифт:
Одна из стран, наиболее активно использующих этот механизм, — Китай, который заодно предоставляет многим партнерам по двусторонним соглашениям крупные юаневые кредиты. Что позволяет ему расширять торговлю со странами, не располагающими свободной долларовой массой, а заодно и «привязывать» к себе участников таких соглашений, расширяя экспансию на новые рынки сбыта. Китай, в частности, с 2008 г. подписал соглашения о торговле и инвестициях с расчетами в национальных валютах примерно с 20 странами мира на общую сумму почти 1 трлн юаней.
Еще один тип двусторонних торговых соглашений — так называемый своп-экспорт, наиболее характерный для торговли
Эксперты подчеркивают, что описанная выше внутриблоковая и двусторонняя торговля с «близкими» нередко оказывается устойчивой и предпочтительной для ее участников даже в тех случаях, когда она с точки зрения цен и объемов явно менее выгодна, чем сугубо рыночная «свободная» торговля с «дальними».
Причина, на наш взгляд, очевидна.
Еще до кризиса (и тем более в кризисе) в сфере глобальной торговли (и, шире, в сфере глобальной экономики) неуклонно росло взаимное недоверие всех ко всем. И в особенности — недоверие более слабых игроков на мировых рынках как к более сильным игрокам, так и к глобальным организациям вроде МВФ, ВБ, ВТО, в рамках которых «сильные» неуклонно проводили и проводят политику в собственных интересах и против «слабых».
Именно в этом «корень» сокрушительного провала Дохийского раунда переговоров по новому режиму ВТО, о котором мы говорили ранее. Именно по этой причине многие экономисты начинают говорить о неизбежной фактической замене глобального режима ВТО системой макрорегиональных торгово-экономических блоков и двусторонних торговых соглашений, и о кризисе или даже «смерти» торговой глобализации.
Этой тенденции, которую было бы уместно назвать «блокализацией», многие экономисты и политики серьезно опасаются. Так, эксперт по мировой торговле Я. Брахми из Колумбийского университета (один из «архитекторов» ВТО) сокрушается, что «мы тем самым делим на части мировую экономику». При этом и Брахми, и другие аналитики предупреждают, что связанные с распадом режима ВТО межстрановые и межблоковые конфликты могут ввергнуть мир не только в экономический, но и в военно-политический хаос.
Такие предупреждения не беспочвенны. И, значит, нам надо разбираться, каковы позиции в международной торговле у нашей России.
Об этом — в следующей статье.
Информационно-психологическая война
Диалогизация сознания
Вам предлагают шизофренизировать сознание, называя это диалогизацией. Больше всего здесь интересно общественное сознание, которому объявлена информационно-психологическая война, упакованная в изящную оболочку диалогизации
Анна Кудинова
Итак, в шестидесятые годы прошлого века полузабытый Бахтин вдруг, как по мановению волшебной палочки, становится очень востребованным. Роль «извлекателя Бахтина из забвения», как мы помним, приписывает себе В. Кожинов. По плечу ли была ему, в то время — скромному сотруднику ИМЛИ, столь масштабная задача? Сомнительно. Но так или иначе, в 1963 году в СССР вышла книга Бахтина «Проблемы поэтики Достоевского», а в 1965-м — «Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса».
А одновременно предпринимались действия, направленные на то, чтобы идеи Бахтина получили распространение и за рубежом. Вскоре после опубликования книги Бахтина о Рабле парижское издание Recherches internationals напечатало статью Кожинова «Эстетическая ценность романа», в которой говорилось «о настоящем перевороте в изучении Рабле». Статья предваряла дискуссию именитых западных персон (итальянского писателя Альберто Моравиа, итальянского режиссера Пьера Паоло Пазолини и др.) об этой книге. В результате Бахтин оказался на Западе «замечен». Более того — нашелся человек, который, подобно Кожинову в СССР, стал энергично пропагандировать идеи Бахтина. Имя этого человека — Юлия Кристева.
Кристева — французский исследователь болгарского происхождения. Сфера ее научных интересов включает семиотику, лингвистику, литературоведение, психоанализ. Кристева оказала существенное влияние на формирование постструктурализма — причем находясь под непосредственным воздействием идей Бахтина. Сегодня она известна также как философ, писатель, оратор.
Учитель Кристевой — известный французский семиотик, один из лидеров французского структурализма Ролан Барт — так охарактеризовал свою ученицу: Юлия Кристева «всегда разрушает последний предрассудок, на котором, как считалось, можно успокоиться… она подрывает авторитет, авторитет монологической науки и традиции» (выделено мною — А.К.).
Юлия Кристева подрывает авторитет монологической науки и традиции… Но давайте сначала обсудим подрыв авторитета вообще. Если подрывается ложный авторитет, то это надо приветствовать. А если подрывается авторитет благой? Например, авторитет, на который опирается здание государственности? Или если подрывается авторитет отца или учителя? Или если подрываются все авторитеты, а значит, и все жизненные ориентиры?
Юноше, обдумывающему житье, решающему — сделать бы жизнь с кого, скажу не задумываясь — «Делай ее с товарища Дзержинского».Ну, хорошо — подорвали авторитет Дзержинского. Мол, садист, убийца и так далее. Но с кого-то юноша должен делать жизнь? У него должен быть идеальный герой, на которого он хочет походить? Если убиты все авторитеты, значит, таких героев не может быть вообще. А что тогда есть? На что обрекают юношу?
А еще Кристева, как утверждает ее учитель Барт, подрывает авторитет монологической традиции. Какой традиции? Во имя чего?
Да, Просвещение (оно же Модерн) подрывало устои традиционного общества. Но одновременно оно закладывало устои общества современного (Модерна). А если под видом подрыва традиции подрываются все устои? И ничего не создается? Что тогда? Тогда формируется то, что мы называем «Зоной Ч» — никаких традиций, никаких устоев. Как писал Салтыков-Щедрин, «ни бога, ни идолов — ничего». Тут ведь важно именно это «ничего». Если нечто меняется на ничего, то есть ничто, то мы имеем дело с вторжением Тьмы. С буквальным вторжением Тьмы, ибо вторжение Ничто — это и есть вторжение Тьмы (читайте «Тошноту» Сартра).