Сувенир для бога
Шрифт:
...Птица Пеликан проглотила его душу. Дьяченко навек остался бы в ее желудке, но у нее, ему во спасение, возникла острая потребность опорожниться. Он освободился через клоаку. Там, куда он ушел, не было смрада. Вставало светозарное утро, слышалось журчание чистых ручьев.
...Змей Крез съел его душу. Змею назначено было сторожить человека. Помня о непростительной ошибке птицы Пеликан, Крез закусил собственный хвост, заткнул мордой клоаку. Но змей был существом, способным к продолжению рода. В назначенный час Крез снес яйцо. В том змеином яйце, улыбаясь молодому солнцу, родился заново человек.
...Рыба Атуб отыскала-таки его в пучине
*8*
– Смерть еще нужно заслужить, - произнес сероглазый незнакомец, собрав душу Дьяченко из икринок рыбы Атуб. Из рыбьего бока торчал золотой гарпун. Перерождение пошло Дьяченко на пользу: словно спала пелена с глаз, очистился слух, прозрела душа. С последней икринкой не только возродилась Валькина душа, но и стал ясен мир, в котором она очутилась.
Узкую полоску, что сродни песчаной косе, разделявшую адское море Юфилодор и живой мир людей, населяли оленеголовые отроки. Дьяченко стучал себя по лбу - неизвестно, за какую такую заслугу он вновь обрел плоть. Он разводил руками, удивляясь, как сразу не догадался, что громоздкие, нелепые, как ему казалось, конструкции, торчавшие над головой созданий в бирюзовых одеждах, никакие не этажерки, никакие не заумные головные уборы, а обыкновенные оленьи рога. Всего-навсего!
– Ты видел то, к чему была подготовлена твоя душа, - рассказывал предводитель отроков. У него было древнее славянское имя - Братислав. На левую руку ментора отроков продолжала изящно опираться прекрасная молодая женщина его дочь Амелиска. Дьяченко, приоткрыв рот, загляделся в ее зеленые очи - она улыбнулась ему в ответ. Тем временем Братислав поучал, цепко следя за каждым движением Дьяченко.
– Понимание приходит и уходит из человека, отыскивая для этого одному ему известные двери. Понимание - это бог, требующий взамен себя жертв. Не пожертвуешь - так и останешься до скончания века с грузом навязчивых знаний.
– Скажи, если я пожертвовал душой, как в моем случае зовут полученное знание?
Вместо ответа юная Амелиска звонко расхохоталась. В ее глазах цвета весенней степи блеснули два паруса и тут же растаяли на горизонте души. С трепетной осторожностью касаясь левой руки девушки, Дьяченко прохаживался с ней по берегу сине-лиловых вод. С другого бока бесконечной стеной, достигавшей самих небес, поднимался мутный, непроглядный туман. Или то продолжали куриться в золотом жертвеннике священные травы?.. Дьяченко со сладкой дрожью в душе любовался Амелиской. Она была чудо как хороша! Девушка не отводила сияющих глаз.
– Так как же зовут то ужасное знание, ради которого человек даже готов продать свою душу? Может, то знание и есть собственно дьявол?
Амелиска улыбнулась грустной улыбкой. Теперь зелень в ее глазах стала похожа на листву в таежном непроходимом лесу, куда ни разу не проникал солнечный луч. Девушка ответила нарочно невпопад:
– Ну что ты, милый друг, Виорахом зовут дьявола - хозяина вон той лужи.
Амелиска с нарочитой небрежностью кивнула в сторону темнеющего на глазах моря.
– Лужи, - с трудом оторвав от него взгляд, повторил Дьяченко.
– А как в самом деле зовется та мрачная пучина? Бр-р-р! От ее вида у меня по спине мурашки побежали!
Дьяченко как будто забыл о первом своем вопросе. А дочь предводителя отроков отвечать не спешила. Они вышли на пристань. Здесь кипела работа. Смысл ее был неясен Дьяченко. Сотни оленеголовых созданий, цепляясь рогами за низкое небо, в считанные минуты из высокого светлого свода превратившееся в плоское грязное зеркало, сновали на тесной пристани. Одни беспрерывно подносили, подвозили на простеньких повозках, в которые сами же впрягались, знакомые голубые короба. На пристани другие отроки выстраивали из тех коробов нескончаемые китайские стены. Работой руководил ментор Братислав. В его великолепных рогах била хвостом случайная рыба Удача. Отыскав взглядом в толпе отца, Амелиска переглянулась с ним, словно искала молчаливой поддержки. Потом повернула к Дьяченко прелестную головку.
– Юфилодор. Море, в котором прячут души воков и многих-многих иных человеческих племен, называется Юфилодор.
– Души воков?! Так вот оно что!
– Тебя это так взволновало? Но ты ведь не похож на вока.
– Да, но мне поручено... Моя кровь была пролита с единственной целью - спасти души предков воков, а также души их павших воинов.
Девушка, скорчив недовольную гримаску, покрутила головой. Затем, распахнув полу кафтана, показала рукоять меча или кинжала.
– Спасать души - священное предназначение отроков, - заметила она, пристально вглядываясь в какую-то точку в помрачневшем, как ее юное личико, небе. Словно встревоженный ее взглядом, с моря подул ветер, с каждой секундой становясь все крепче и холодней.
– Вот и подходит час нашего расставания, - Амелиска снова улыбалась, глаза ее искрились, как два изумруда. Сверкали вопреки приближавшейся непогоде, вопреки смуте, вдруг овладевшей Валькиной душой... Или то блестели слезы? Девушка взяла Дьяченко за руки и нежно пожала их.
– Прощай, мой милый друг! Мой новый друг.
– Погоди, ведь ты не рассказала ни о себе, ни о своем народе! вновь взволнованно заговорил Дьяченко, сделав отчаянную попытку удержать девушку - пускай на краткий миг, пускай!
– Расскажи, как вы спасаете наши души.
Амелиска, как обычно, не спешила с ответом. Устремила печальный взгляд в морскую даль, где небо налилось сумеречной, свинцовой тяжестью, а волны казались могучими каменными грядами, посланными сокрушить крошечный мирок отроков. Лишь соленые брызги, разлетающиеся по пристани, охлаждали воображение. Амелиска перевела взор на отца - тот молча поднял руку и тут же опустил.
– У нас есть еще немного времени. Я постараюсь успеть. Пойдем, я покажу тебе кое-что.
Девушка потянула Дьяченко к голубым коробам, подвела к одному из них близко-близко. Помня, что в нем находится студенистое и разлагающееся, Дьяченко брезгливо поморщился. Ни слова не говоря, Амелиска открыла крышку короба. Дьяченко вздрогнул от изумления. В коробе лежали алые, синие и ярко-зеленые продолговатые кристаллообразные стержни. Они были разной длины и диаметра. Временами они коротко вспыхивали необычным переливчатым огнем. А то вдруг по ним словно электрическая искра пробегала, оставляя за собой ломаный светящийся след. Как зачарованный, глядел Дьяченко. Рука его, подчиняясь внезапному порыву души, потянулась к чудо-кристаллам, замерла в нерешительности на полпути.